Действие третие
Г.Ф.Квитка-Основьяненко
1 | 2 | 3
Та же комната, что и в предыдущем действии.
Явление I
Катя, потом Анисья Климовна и Доверкин.
Катя.
Ну что-то будет теперь? Слышно, приехали. А бедная Варвара Семеновна крепко не в духе. Голова связана не на шутку – и прибегла к одеколон. Уж это не по-утрешнему.
Анисья Климовна и Доверкин входят.
Анисья Климовна.
Дома ли Варенька?
Катя.
Дома, сударыня, но изволит почивать. Я ей докладывала, что вы скоро изволите быть; но она поручила просить извинения, что ляжет немного отдохнуть и скоро изволит выйти.
Доверкин.
Не угодно ли вам, тетушка, в гостиную отдохнуть, пока она проснется. Она редко после обеда спит и, верно, скоро встанет.
Анисья Климовна.
И, голубчик, что за церемонии! Я у вас не чужая – посижу и у тебя.
(Идет за ширмы, держа шаль завернутую, и садится; Доверкин также. Катя, послушав немного, уходит.)
Да мне таки и не до сиденья. Кабы Варенька скорее встала, чтобы успеть еще что искупить. Жаль жемчужка! Видно, что хорош был: тотчас и подхватили, а нам вот не удалось. Но тужить нечего. Авось, на мое счастье, еще что случится. Уж как я тебе, голубчик, и за шаль благодарна.
Доверкин.
Помилуйте, тетушка! это ничего. Я уверен, что и вы в подобном случае одолжили бы нас равно.
Анисья Климовна.
Без всякого сомнения, голубчик! Любя вас обоих так много, чего бы я для вас не сделала. Но, признаюсь, Вареньку люблю более, хотя ты мне родной. Она как-то меня к себе привязала. Да кто бы ее и не любил? Мила, умна, скромна; доброта и невинность на лице ее написаны; уж вовсе не похожа на модных вострух. Я думаю, что хотя ты и муж ее…
Доверкин.
Кроме любви, уважаю, почитаю ее…
Явление II
Те же и бухарец, потом Варвара Семеновна и Катя.
Бухарец
(выглядывая в двери, кричит).
Господа ести?
Доверкин.
Кто там?
Бухарец
(все говорит с сердцем).
Кито? Рази ни зинаешь? Бухар. А ты игде? У килетку?
(Подходит к ним за ширмы.)
Доверкин.
Что ты скажешь? Да не кричи так, говори тише.
Варвара Семеновна и Катя входят и слушают.
Бухарец
(громче).
Тиша? Не пиравди тиша. Я киричаи – мине аман. Типера я тибе поймала; нети пойду пирочь. Кажи мине, милуста, кито мине давай денга.
Варвара Семеновна.
Что я слышу? Ужасный бухарец здесь уже!
Катя.
И что-то крепко сердит.
Доверкин.
Какие деньги? За что?
Бухарец.
За шито? Рази нети зинаешь? За шалу.
Варвара Семеновна в большом беспокойстве.
Доверкин.
Да не кричи же так. За какую шаль?
Бухарец.
Божи мой! За шалу, шалу, шалу!
(Схватывает у Анисьи Климовны шаль и, бросая ее на стол.)
За эту шалу. Ты гулуха, не кочиши зинати?
Варвара Семеновна.
Я погибаю!
Катя.
Видно, Угодкин его не видал.
Доверкин.
Да, пожалуйста, не кричи. Я же тебе заплатил.
Бухарец.
Нети, пожалуста, я не кочити, пожалуста. Ти запулатила пьятисоту рубли, а дуве тысячи пьятисоту рубли дируга мужа не кочити пилати. Ну ти, господа, пилати. Ти старша мужа, тивоя жина узал шалу, ти давай денга.
Доверкин.
Что ты за вздор несешь? Ты сказал, шаль стоит пятьсот рублей, я тебе заплатил. Так ли? А далее – поди вон!
Бухарец.
Нети вон. Ти денга пилатила пьятисоту, прауда, а два игде? Я нети вон. Денга узала, тогида вон. Давай!
Доверкин.
Да что ты за чепуху несешь? Расскажи мне, почему ты требуешь от меня денег и за что?
Катя.
Не помешать ли им как-нибудь?
Варвара Семеновна.
Я теряюсь!
Бухарец.
Расскажи? Ну, силушай, за шито. Лакеи казала: бухар! неси товар на Дверкина. Я пуринесла суда. Жина сидел таки.
(Садится, как сидела Варвара Семеновна.)
А мужа – не ти мужа, дируга мужа, ти ситара, никараша, дируга мужа милода, кираса ус, хадила так.
(Франтит, как Угодкин.)
Они казал: бухар! приди на часу, будит дируга мужа, ситара мужа, кажи ему: шала ситоит пьятисоту рубли, ситара мужа дурак, шалу купает жина, а я тибе пилачу дуве тысячи пьятисоту рубли. Ти купила, пилатила; а друга мужа не кочит пилати. Бухар пирапал.
(Плачет.)
Доверкин
(в большом смущении).
Что-что ты это говоришь?
Анисья Климовна.
Ты лжешь, нечестивая собака!
Катя.
Проклятый болтун!
Варвара Семеновна.
Теперь надобно действовать.
Бухарец
(плача).
Ей-бо, не лижошь, господа, ей-бо, не лижешь! Помогай мине! Я бьедна бухар: нада есту, питу, нада абрашка, пилатю куартера. Ну, эту шалу подари эта жина и бухар пилати денга; дируга мужа любит та дируга жина, и то купит друга шалу.
Доверкин
(заикаясь от смущения).
Да скажи ты мне, что ты это говоришь? Другой муж… другая жена. Что за ахинея?
Бухарец.
Нети киней – дело говорит. Русика мала зинай. Господа! посилушай: одина жина там таки сидела.
(Садится.)
Ту дируга жина.
(Указывая на Анисью Климовну.)
Таки мужа, ти одина мужа, дируга там-там.
(Указывая на внутренние комнаты.)
Ти си нею зидесь у килетку, а потом си нею нети килетки, а так. Я не зинай… забил… Воти письма.
Доверкин.
Покажи… покажи записку.
(Читает.)
«Когда г. Доверкин отдаст шаль жене своей, тогда сему бухарцу 2500 рублей платит Петр Угодкин».
(Роняет записку.)
Бухарец
(поднимает ее и прячет).
Нигодна… так-так, нигодна… Э, пиравда?
Варвара Семеновна.
Какая глупость писать записку!
Доверкин.
Что вы на это скажете, тетушка?
Анисья Климовна.
Сплю ли я? Сон ли это?
Бухарец.
Нети спишь, ти гиледишь.
Анисья Климовна.
Что ты на это скажешь, голубчик? Вот тебе и смиренница!
Варвара Семеновна.
Я так расстроена, что не знаю, на что решиться.
Доверкин.
Желал бы сомневаться – но с чего бухарцу лгать, и выдумать он не способен…
Бухарец.
Я ни умей думати. Как била, паравду казала.
Анисья Климовна.
Едва мой чепчик держится на голове – так волосы и подымаются. Но невероятное дело! Хотя вижу, да не верю. Нет! быть этому нельзя.
Бухарец.
Лизя, ей-бо! лизя.
Доверкин.
Да знаешь ли ты мою жену?
Бухарец.
Жина тути живети, зинай.
(Указывая на Анисью Климовну.)
Эта жина не зинала пирежде, типери зинай
Доверкин.
Да ты лжешь! Это не жена моя, и то, верно, была не моя жена. Быть этому нельзя!
Бухарец.
Можина, ей-бо! можина! Эта тивоя дому, тивой жина. Покажи мине жина, я ее сикажу.
Варвара Семеновна.
Бесстыдство! Поддержи меня!
Анисья Климовна.
Всего лучше призвать ее. Но прежде надобно на что-нибудь решиться. Что ты теперь будешь делать?
Доверкин.
Я так расстроен. Тетушка! ежели это так!..
Бухарец.
Так, я говорили так. Бий бухар на непиравда.
Анисья Климовна.
Ох, мой голубчик! дело-то ясно. Бедный мой племянничек. И тебя не миновала общая участь. Вот женское смирение. Поверь им. Тут-то все бесы и сидят!
Катя.
Жаль, что мы не знаем твоей молодости! Потянулись бы…
Анисья Климовна.
Кто этот Угодкин?
Доверкин
(вздыхает).
Общий друг наш. Он с полгода с нами познакомился. Я всегда за делами, а он для рассеяния всегда с нею: читает, рисует с нею и тоже на прогулках. Но он такой скромный…
Анисья Климовна.
И мужской дьявол все виды принимает, не хуже женского. Что ты предпринимаешь?
Варвара Семеновна.
Услышим – и так будем действовать.
Доверкин.
Вы знаете меня, тетушка, я решителен. Изобличу ее, выставлю все ее гнусности, уеду на другую квартиру, назначу ей содержание и на глаза к себе не пущу. Я боюсь моей запальчивости при первой с нею встрече.
Варвара Семеновна.
Хорошо же. Нападать лучше, чем защищаться.
Анисья Климовна.
Ох, как быть, голубчик, с нею? По-старинному? Право, тогда лучше бывало: не смели так вольничать.
Катя.
Говоришь по опыту.
Анисья Климовна.
Ты весь вне себя. Смотри же, опиши ей в глаза все ее деяния, все обманы над тобою.
Доверкин.
При вас же, тетушка, все кончу. Я очень рад, что вы здесь. Я вас прошу слушать только, что я буду ей петь. Хотя я и крепко рассержен, но мой суд будет короток. Все открою и уеду.
Варвара Семеновна.
Увидим. Пора мне начинать.
(Собирается с духом и идет за ширмы.)
Ты здесь, мой милый!
(Увидев их, вскрикивает.)
Ах, что я вижу! О я несчастная!
(Отскакивает назад, зарыдав горько.)
Доверкин и Анисья Климовна держа завернутую шаль, выходят за нею. Бухарец, внимательно слушающий все, также выходит и становится со своими товарами в стороне.
Доверкин
(сердито).
А что ты видишь, сударыня?
Варвара Семеновна.
Ах, горестная моя участь! Наконец открылся ты мне в настоящем своем виде! Наконец узнала я все твои злодеяния! О горе мне!
(Плачет.)
Доверкин.
Какие мои деяния, сударыня?
Варвара Семеновна
Не ясно ли ты изобличен во всех своих гнусностях?
(Рыдает, но лишь Доверкин хочет говорить, она его скоро прерывает.)
Оставить жену… изменять ей явно! Я возвратилась домой не так-то здорова – приняла лекарство. Злодей не позаботился обо мне – не вошел, не спросил меня, чтобы не упустить назначенного свидания, и где же?.. Пред спальнею бедной, больной, горькой, обманутой, оставленной жены.
(Рыдает, слабеет.)
Катя подает стул, снимает с нее чепчик, сажает ее, поддерживает голову; волосы распускаются и падают по плечам.
Доверкин.
Какое свидание? С кем?
Варвара Семеновна.
С давнишнею обладательницею вашего сердца.
Доверкин.
Да про кого ты говоришь? Кто тебе мечтается?
Варвара Семеновна
(указывая на Анисью Климовну).
Вот, вот рушительница моего счастья! Вот тот драгоценный для вас предмет, от коей я… ах, умираю!
(Опять падает на стул. Катя трет ей виски, а она ей тихо говорит.)
Что же ты не подаешь спирту? Беги скорее.
Катя побежала, оставя ее в бесчувствии.
Анисья Климовна
(вне себя от сердца).
Кто? Я? Жена заслуженного полковника? Я? Я любовница? Я здесь на свидании? Смеешь ты мне это говорить?
Варвара Семеновна.
Я вас нашла за ширмами моего мужа.
Анисья Климовна.
Да я сидела у племянника! Ты разве забыла, что он…
Варвара Семеновна.
Любовь не смотрит ни на самое ближайшее родство. О я бедная! Видела измену мне собственными глазами.
(Рвет волосы.)
Анисья Климовна.
Да какая с меня любовница? Мне пятьдесят второй год.
Варвара Семеновна.
Любовь не разбирает возраста.
Анисья Климовна.
Да отвяжись ты от меня с своею любовью! Тьфу ты пропасть! Уж мне и слово это выговорить трудно, не то чтобы… Ни с которой стороны я не любовница ни ему и никому.
Варвара Семеновна
Знаю я этих смиренниц! По виду кажется – они наискромнейшие, а вот что выходит… Разлучать меня с мужем, с каким еще – которого я любила более жизни. О горе мне!
(Рвет волосы.)
Катя
(будто помогая ей, говорит тихо).
Не рвите шиньона, такого трудно найти…
Анисья Климовна.
Да как ты, сударыня, смела выдумывать на меня такую нелепицу? Я сошлюсь на всех, что мое поведение…
Варвара Семеновна.
Да, кто не видал вас за ширмами с моим мужем, тот будет мыслить о вас все наилучшее. Вы так искусно умеете притворяться. И он – он, который всегда принимал на себя вид нежного, страстного, – ах! как изобличен!
Доверкин
(забывший свой гнев, в беспокойстве ходит по театру и ломает руки).
Друг мой! с чего ты это взяла? Мы занимались разговорами. Выкинь из головы такие мысли.
(Подходит к ней, хочет взять ее руку, а она отнимает.)
Варвара Семеновна.
Не могу! Я видела все ясно. О! как я злополучна! Почему вы не шли ко мне? Стало, есть у вас о чем говорить тихонько от меня. Почему вы не шли в гостиную? За ширмами? Тут-то вы сплетали ков против меня. Может быть, рассуждали, что (плачет горько) слабое мое здоровье не позволит мне жить долго, и на сем основывали надежды к своему соединению.
Анисья Климовна.
Тьфу ты, мельница пустая! Да о каком соединении нам думать? Ему пятьдесят, а мне пятьдесят два года – изрядная пара! То-то нежные голубки! Ну, право, инда мне и смешно уже.
Варвара Семеновна.
Вы еще насмехаетесь! Рвите на мелкие части мое бедное сердце, пейте по капле кровь мою. Лишив меня любви нежнейшего супруга, в коем поставляла все мое счастье…
Доверкин
(взяв ее руку, трет и целует).
Друг мой, Варенька, успокойся! И на волос ничего подобного у нас не случалось.
Варвара Семеновна
(вырывая руки).
Оставь меня, изменник!
Катя
(тихо Варваре Семеновне).
Не забудьте, что они вдвоем ездили.
Анисья Климовна.
Свою беду на других сворачиваешь. Ты, сударыня, что тут наделала?
Варвара Семеновна
(прерывая ее).
Нашли время, место. Прекрасно! О! как я была слепа!
Доверкин
(все ласкаясь к ней).
Да мы, друг мои! говорили здесь о деле в ожидании тебя. Напрасно ты заключаешь…
Бухарец.
Сикоро миру будит.
Варвара Семеновна.
Очень хорошо. Скажите мне вдруг, о чем вы говорили?
Доверкин.
Мы говорили… о… о шали.
Анисья Климовна.
Вот и предмет нашего разговора.
(Показывая шаль.)
Варвара Семеновна.
Шаль? Что это за шаль? Откуда вы ее взяли?
Анисья Климовна.
Купила у твоего мужа…
Варвара Семеновна
(вскочив).
Довольно! Ах! как вы изобличены! Какая может быть шаль у моего мужа? Все открыто! Купила!
(Скоро.)
Нельзя ли, сударыня, узнать, что вы заплатили?
Анисья Климовна.
Что ж, не потаю: пятьсот рублей.
Варвара Семеновна
(схватив шаль, рассматривает ее).
Покажите! Возможно ли? Чудесная шаль; и выдали пятьсот рублей и купили у моего мужа! Не лучше ли бы ему продать ее мне.
(С насмешкою.)
С меня бы тысячи две взяли. Но, видно, для милого дружка и сережка из ушка? Ха-ха-ха-ха! Признайтесь, что ваша история неловко выдумана. Вот каково ловить врасплох!
(Смеется.)
Скажите мне (мужу) еще, государь мой, где вы были, когда я возвратилась? Вас не было дома.
Доверкин.
Я ездил…
Варвара Семеновна.
Говорите, не заикаясь, куда?
Доверкин.
К одной вдове – по делу.
Варвара Семеновна.
А вы где были?
Анисья Климовна.
И тут не потаю: с ним же ездила.
Варвара Семеновна.
Как? Что я слышу? Не в одной ли карете?
Анисья Климовна.
Что ж тут худого? В одной карете.
Варвара Семеновна.
Какое бесстыдство! О я бедная!
(Плачет )
Анисья Климовна.
Сама ты бесстыдная! Что же тут бесстыдного! Не впервое мне ездить с племянником.
Варвара Семеновна.
Это еще хуже, нежели быть за ширмами! Зачем вы ездили к одной вдове и по какому делу?
Анисья Климовна.
Да что это за допросы? Ну, ездили, сударыня, жемчуг торговать.
Варвара Семеновна.
Час от часу лучше: уж и жемчуг явился, и все для вас, сударыня! Вы, видно, очень любите наряжаться!
Бухарец.
Упать вуоина сикоро будит.
Доверкин
(ласкаясь к ней).
Друг мой! моя бесценная Варенька! успокойся! Точно, эта шаль…
Варвара Семеновна.
Вот вы и сами сознаетесь. Не приличнее ли было вам шаль купить прежде для меня, а потом уже – увы! – для своей любовницы. Во всем, во всем вы отдали ей преимущество.
Анисья Климовна.
Да долго ли мне с ней роли играть! Вот как дело было: сторгована шаль мужем твоим, и я ее взяла для Звонкиной, которая…
Варвара Семеновна.
Как? Праведное небо! Так вы были еще и посредницею беззаконной любви моего мужа с Звонкиной?
(Мужу.)
Что, сударь? Что я узнаю? Так это не единственная ваша измена? Это ли награда за мою пламенную…
(Рыдает.)
Анисья Климовна.
Да что ты, дерзкая! Как ты смеешь так обращаться с теткою твоего мужа! Я у тебя и любовница; теперь ты смеешь называть меня посредницею в любовных делах. Вот мне какая честь! Изрядные титулы!
(От сильного бешенства не может говорить.)
Доверкин.
Нежнейший дружочек мой! милейшая моя Варенька! не огорчайся так… не принимай так горячо! Эту шаль…
Варвара Семеновна
(вырывает шаль и бросает).
Отстаньте от меня! Оставьте меня с моею горестию! Возьмите ее, сударыня! Пусть она напоминает вам торжество ваше над бедною, оставленною…
(Рыдает.)
Анисья Климовна.
Да какое торжество? Никак ты от сильного бешенства рехнулась. Постыдилась бы, сударыня, моих седых волос. Любовница! Свидание за ширмами! Не свою ли беду на меня сворачиваешь? Вот бухарец, который…
Варвара Семеновна.
Не продолжайте своих насмешек надо мною. Возьмите от меня эту убийственную шаль.
(С сильною горестию.)
Катя! отдай ее моей сопернице, счастливой сопернице, пусть торжествует, пусть издевается!.. Ах!
(Рыдает.)
Катя подает шаль Анисье Климовне.
Анисья Климовна.
Пропадай ваша голова!
(Отталкивает шаль.)
Плевать хочу на тебя, на шаль, на твоего Угодкина, на твоего мужа, дурака слабого, которого в глазах проводят, а он ручки целует. Будешь, будешь еще ползать у ног ее, я это вижу. Уйду, уйду поскорее, чтобы еще более чего не досталось! Вот тебе и воз с битою птицей! Только что не бита уезжаю. Я любовница!.. Я на свидании!.. Я посредница!..
(Последние слова кричит за кулисами.)
Явление III
Те же без Анисьи Климовны.
Варвара Семеновна.
Что это, государь мой? Что говорит ваша любезная? Что она упоминала о Угодкине, а?
Доверкин
(с робостью).
Ничего… это все пустое… от огорчения… ничего.
Варвара Семеновна.
Нет, сударь, для меня не пустое. Лишась любви мужа, который должен бы защищать меня, я – к моему несчастию – сама должна вступаться за честь мою, которая для меня дороже жизни. Скажите, сударь, говорите, убивайте меня одним ударом.
Доверкин
(все целуя ее руки).
Друг мой! Бедная моя страдалица! Никто ничего о тебе не думает. Это произошло так нечаянно… так неумышленно. Пожалуйста, успокойся!
Варвара Семеновна.
До тех пор не могу быть спокойна, пока вы не расскажете, отчего здесь Угодкин замешался?
Доверкин.
Но отчего? Так. Вот бухарец худо изъяснил, а мы худо поняли.
Варвара Семеновна.
Говорите же, сударь, как он вам говорил и как вы поняли в угодность своей любезной?
Доверкин.
Ах, пожалуйста, не упрекайте меня без вины!
Варвара Семеновна.
Хорошо, хорошо. Говорите же скорее.
Доверкин.
Угодкин, кажется, торговал эту шаль и сказал бухарцу, что он дает ему, когда никто не дает трех тысяч, так он дает ему… две тысячи пятьсот рублей. Бухарец пришел ко мне, я был занят. Послышалось, что он просит пятьсот рублей. Приехала тетушка – Павлушеньку сговорила. Божусь тебе, что у нас ничего не было. Мы ожидали тебя, чтоб ехать покупать подарки невесте. Увидела шаль, начала просить, – клянусь, что без всего, – чтобы я уступил, и я, винюсь (целуя ее руки), уступил за свою цену, а совсем не дарил ей.
Варвара Семеновна
(грозя ему пальцем).
Точно правду ли вы говорите?
Доверкин
(с большою нежностию).
Клянусь тебе любовью моею, что все так происходило.
(В сторону.)
Она смягчается. Я мастер улаживать.
Варвара Семеновна.
И у вас с тетушкою не было никаких объяснений?
Доверкин.
Божусь, клянусь тобою, твоими прелестями, что вовсе ничего. Ежели любишь, ежели любила хотя немного, смотри на мое мучение и верь, что я никогда, нигде и ни с кем не забываю, что я твой муж.
Варвара Семеновна
(подавая ему руку).
О, как охотно тому веришь, кого любишь. Чего же ожидает бухарец? Мне неприятно, что он был свидетель этой сцены. Он будет рассказывать о твоей слабости (нежно), а я против тебя не желала бы тебе нарекания.
(Бухарцу.)
Заплатили ли тебе деньги за шаль?
Бухарец.
Ни усе, пьятисоту рубли…
Доверкин.
Да это только задаток, последние теперь же уплачу.
Варвара Семеновна.
Ах, друг мой! вот погибшие деньги! Этой шали я уже ни за что в руки не возьму.
Доверкин.
Ах, Варенька, дружочек мой! для любви твоей ко мне не откажи принять.
Варвара Семеновна
(горестно).
Она не для меня была куплена.
Доверкин.
Для тебя, дружочек мой, моя милая Варенька! для тебя единственно! Проклятая эта история лишила меня удовольствия.
(Бросаясь на колени.)
Не откажи, мой нежнейший дружочек, принять ее.
(Надевает шаль на жену.)
Варвара Семеновна
(утирая ею слезы).
Пусть она будет мне печальным напоминанием, что мой Митенька не всегда был мне верен!
Доверкин.
Не встану от ног твоих, пока ты не уверишься, что я не винен, что всегда одну тебя любил и ни на кого тебя не променяю. Притом же она тетка, лета ее…
Варвара Семеновна.
Ох, не говорите мне, влюбляются и в сестер. Я отгадываю, как это происходило. Согласитесь, что вы скучали без меня. Приехала тетушка; вы, быв заняты мною, оставшись с нею наедине, приятно с нею говорили, говорили, и, все думая, впрочем, обо мне, заговорились, и, наконец, – на часок забыли обо мне. Это очень естественно. Отсутствующий всегда теряет. Признайтесь, я люблю чистосердечие. Без того не прощу и не престану ввек сокрушаться. Ну, говорите! Ведь правда?
Доверкин
(на коленях).
Винюсь, друг мой! Правда, милая Варенька! Прости меня!
Варвара Семеновна.
Обещаете ли вы впредь быть мне всегда верным, не предаваться забывчивости без меня?
Доверкин.
Обещаюсь, клянусь всегда быть верным и всегда одну тебя обожать. Прости меня! Возврати мне любовь свою!
Варвара Семеновна
(обнимая его, стоящего на коленях).
Так, ты меня убедил! Все оставляю и в доказательство моего снисхождения требую никогда не вспоминать о сей истории.
Обнимаются.
Катя.
Что я видела? Вот женщина! Впрочем, так водится…
Бухарец.
Усе типери карашо. Я ни розуми, а карашо. Виноват – нети виновата; а мужа не виновата – пирасти мине казал.
(Смеется.)
Бухар жина тири, чутыри – а ни зинай таки.
Варвара Семеновна.
О друг мой! если бы ты знал, какую тяжесть с меня снял! Ты совершенно меня успокоил. Еще одно: мне совестно пред тетушкою. В справедливом гневе моем я много наговорила ей правды. Теперь, забывая все, мне бы хотелось прекратить раздор и с нею.
Доверкин.
О добрая душа! Не поехать ли мне рассказать все дело и извинить тебя?
Варвара Семеновна
(с укоризною).
Вы что-то поспешно согласились туда ехать!
Доверкин.
Ах, нет, друг мой! Я хотел для твоего спокойствия. Но если ты подозреваешь, то я останусь…
Варвара Семеновна.
О нет, нет, оставляю все подозрения! Поспеши и употреби все к нашему примирению. Расскажи ей все дело ясно, объясни сильную, пламенную любовь мою к тебе и скажи, что я вслед за тобою еду с извинением. В большее доказательство, что я все оставила, буду сей вечер на сговоре Павлушенькином. Но прежде отпусти бухарца. Не худо бы дать ему что и лишнее, чтобы не рассказывал невыгодной для чести твоей истории.
Доверкин.
Охотно, охотно, моя милая.
(Идет за ширмы и вынимает деньги)
Варвара Семеновна.
Что, Катя, довольна ли ты мною?
Катя.
Я вне себя! Я в восхищении! Какая для меня школа! Сколько вы имеете духу!
Варвара Семеновна.
То-то же! Теперь дай мне одеться: еду к тетушке.
Катя.
Неужели? Ну, как неприятности?
Варвара Семеновна.
Ты еще и после сего сомневаешься! Эта сцена была трудна; теперь мне ничего не стоит довести, что моя соперница будет у меня же просить извинения…
Катя.
Честь вам и слава!
Варвара Семеновна.
То-то же! Теперь дай знать обо всем Угодкину и что его завтра утром ожидаю.
Доверкин.
(за ширмами, пересчитав деньги)
Кажется, верно. Жаль денег, но нечего делать. Плачу за открытие; но теперь примусь порядком присматривать за женою. Я ее скоро исправлю.
(Запирает ящик.)
Катя
(подслушивая, что говорит Доверкин).
Конечно! выпутавшись из беды, и мы будем осторожнее и станем хитрее тебя обманывать – так водится.
Доверкин
(выходит к бухарцу).
Ну, приятель, с тобой, видно, надо толком говорить. Шаль стоит три тысячи? Бухарец. Стоит.
Доверкин.
Ты получил пятьсот рублей бумажками?
Бухарец.
Получила.
Доверкин.
Вот остальные две тысячи пятьсот рублей.
(Отдает деньги.)
Бухарец
(пересчитав).
Так, усе.
Доверкин.
Теперь квит?
Бухарец.
Кувита.
Доверкин.
Теперь подай расписку.
Бухарец
(отдавая).
На, азми, напиши, за шито денга пилатила.
Катя
(в сторону).
Начто записывать: пример такой не новый.
Доверкин
(бухарцу).
Вот же тебе еще сто рублей сверх всего, чтобы ты молчал, а говорил бы так, как от меня слышал. Разумеешь ли? Теперь ступай!
Бухарец
(спрятав деньги).
Бухар, маличи, бухар, авари, бухар, ситупай. Я ничаво ни разуми.
Доверкин
(жене).
Позволь мне, мой друг, пробыть с тобою и расположить, как лучше уладить с тетушкою.
Варвара Семеновна
(подав ему руку).
Охотно, пойдем.
(Идучи, бухарцу.)
Ну, доволен ли ты теперь?
(Уходит с мужем, Катя за ними.)
Бухарец
(один).
Доволина, усе доволина. Мужа доволина – жина пирастила; жина доволина – мужа аманила; бухар доволина – денга получила; Негодни… о, Негодни болиша усех доволина.
(Поднимает кипу с товарами. К зрителям.)
Ну, пирашай, господа! Пойду искати ешо таки мужа. Как думаешь, нети тирудна найти? И я зинай, нети тирудна.
Конец
Примітки
Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 1, с. 180 – 191.