28. Рассказ об Армении
Даниил Мордовцев
Судно, прибывшее из-за Гирканского моря с индийским товаром, в тот же день было разгружено владельцем его и гребцами массагетами и тотчас же отправилось в обратный путь, а на утро купцы-армяне, хозяева товаров, привели из соседнего кочевья небольшой караван верблюдов с их вожаками-аорсами.
Верблюдов скоро навьючили товарами, и караван двинулся в путь вслед за римскими легионами, следуя в обозе римлян. Впереди римского войска ехал на верблюде один из аорсов в качестве вожака в безбрежной степи.
Ауфидий, как человек старый и немощный, находился в обозе и восседал на арбе с огромнейшими колесами, влекомой верблюдом, хотя в прочие арбы обоза римлян были впряжены буйволы, вместе с арбами взятые в Колхиде.
Любознательный учитель Помпея тотчас же разговорился с армянскими купцами, следовавшими около его арбы на верблюдах.
– Мне рассказывал друг Помпея, Лукулл, в прошлые года воевавший с вашим царем, Тиграном, и с Митридатом, царем понтийским, что в Армении водятся такие же львы, как в Ливии и Нумидии, а также и барсы, которых армяне будто бы ловят посредством овец и коз… Как же это можно льва поймать овцою и козою? – недоумевал он.
Купцы рассмеялись.
– Не поймать, господин, – сказал один из них. – У нас так поступают с львами и барсами. Есть в Армении одна высокая гора, из скалы которой вытекает ручей, а с водой выходят из отверстия скалы иногда и рыбы, длиною в локоть и больше, а то и меньше. Внизу скалы высечен из камня обширный водоем, четыреугольный, длиною около полустадии. Рыбы, падающие в водоем, бывают большею частью полуживые, а то и совсем сонные, цветом черные и безобразные. Так охотники на львов и барсов, зная, что эти рыбы страшно ядовиты и быстро убивают того, кто попробует их мяса, вытаскивают их из водоема, сушат на солнце, потом рубят на мелкие куски и толкут в ступах. Но, чтоб не умереть, вдыхая пыль от этой толченой рыбы, охотники накрепко завязывают себе рот и нос. Потом, когда от истолченной рыбы получится мука, охотники берут овцу или козу, разрезывают им живот на столько, чтоб просунуть в разрез руку, и осторожно наполнят отверстие ядовитой рыбьей мукой, а потом и кладут в известном месте эти приманки, зная, где обыкновенно ходят на водопой или на добычу львы или барсы. Звери эти жадно набрасываются на отравленную приманку и, пожрав ее, очень быстро околевают. Тогда охотники снимают с них шкуру, выделывают ее и продают.
Ауфидий только качал головою от удивления.
– Ну, это только львов, барсов и волков добывают таким способом, – сказал другой купец, – а кабанов, медведей, оленей, диких ослов и диких коз, которых у нас, в Армении, тоже множество, добывают иначе. Эти животные очень любят мучное тесто, особенно же смешанное с винными ягодами. Так охотники и разбрасывают это тесто в тех местах, где водятся эти животные и звери. И вот получаются новые шкуры для продажи.
– Удивительная страна, эта Армения, – качал головою Ауфидий,– сколько зверей! А кроме ядовитой рыбы есть у вас и хорошая?
– Еще бы! В горных речках и в обширном горном озере Лихнитис (ныне Tokra) водятся превкусные «пеструшки», которых римляне называют «foria». А в Гирканском море столько рыбы, что на весь свет хватило бы ее. Особенно славятся огромные рыбы, называемые «остроносыми» [Вероятно, речь идет об осетрах и белугах]. Их величина бывает до 8-ми локтей, и мясо их превкусное. Живущие у моря Каспия подданные нашего царя отличные рыболовы. На продажу «остроносых» они приготовляют особым способом, солят и сушат, потом нагружают ими целые тюки и караванами верблюдов развозят их по Армении, Месопотамии и до самой Экбатаны. Из рыбьего жира каспии приготовляют мазь, чистую как слеза, и намазывают ею свои тела. Внутренности «остроносых» они потрошат, потом варят, и из этого получается великолепный клей. Клей этот чрезвычайно прочно скрепляет все, что клеят им. Он пристает до того крепко, что если взять какой либо предмет, им склеенный, и держать в воде хоть 10 дней, то все же клей не распустится и не отстанет. Рабочие пользуются им при выделке из слоновой кости разных очень хороших вещей [Эллиан «De natura animaliun», XVII, 31 – 32].
– Я знаю этот клей, – сказал Ауфидий, – он и до Рима доходит.
Между тем легионы мерно подвигались вперед в виду безмолвно глядевших на них слева причудливых и грозных великанов с снежными шапками на головах, великанов, которые с самого появления своего на свет, с самого сотворения неведомой силой земли, поддерживающей их, не видали в расстилавшихся у их подножия равнинах таких стройных рядов неведомых воинов, не слышали такого бряцания оружие, не видели этих блестящих шлемов и панцырей… Что это?.. Кто эти люди? Откуда?..
– Судя по тому, что писал когда-то эллинский полководец Ксенофонт в своем «Anabasis», – снова заговорил Ауфидий, – в Армении и простые сельские жители живут в полном изобилии. Везде, куда он ни приходил со своими воинами, армяне, простые армяне, угощали его и его воинов в изобилии бараниной, козлятиной, свининой, телятиной, курами, пшеничным и ячменным хлебом. А если кто-нибудь хотел пить за здоровье другого, то его тащили к глиняному кувшину, из которого тот и должен был, нагнувшись, «тянуть по бычачьи», как выражается Ксенофонт [«Anabasis» IV, 5].
– О, насчет всякой живности и питья, то у нас этого вдоволь, – заметили купцы.
– Так, так, – качал головою, по привычке, Ауфидий. – А вот они живут в подземельях, Ксенофонт в том же «Анабазисе» говорит, что жилища их находятся под землей, и входят в них, точно в отверстие колодцев, внутри же эти жилища просторные. Там же у них и домашний скот: быки, бараны, козы, куры, свиньи, только для них прорыт пологий вход, и там же и сено для скота… Воображаю, какой там воздух и какая чистота!
– Да это только зимой, господин.
– А между тем в этих подземельях пропасть вина в огромных глиняных кувшинах, а на поверхности вина плавают зерна ячменя в уровень с краями кувшинов, и там же навалены дудочки из камыша: кто захочет напиться вина, тот берет в рот дудочку и потягивает через нее винцо.
– Так, так, господин.
– А что это у вас там за камень, о котором говорит эллинский писатель Эвдокс, что этим камнем режут и буравят печати?
– Это, господин, драгоценный камень для перстней и печатей [Εύδωξος, Fragm. 9. – Περιωδος – Комментарий Евстафия к Дионисию Периегету, 634. Не бирюза ли это?].
Любознательность Ауфидия и этим не была удовлетворена. Посмотрев на своих собеседников, он заметил:
– Да ведь вы одеты не по-армянски. Одежда армян походит на фессалийскую, я на нее насмотрелся: длинные хитоны, опоясанные вокруг груди, и верхний коротенький плащ [Страбон, XI, 12].
– Верно, господин; но мы в одежде странствующих в Индии купцов.
– Еще я заметил, что армяне хорошо ездят на лошадях и превосходные стрелки [Claudius Claudianus, VIII, 530].
– Точно, господин: с детства мечут стрелы в птицу и зверя.
А легионы все двигались мерным шагом. Было тихо кругом. Над легионами кругами плавали в воздухе орлы. Их поражало это невиданное движение масс.
Откуда-то, со степи, доносилось монотонное, заунывное пение.
Ауфидий внимательно прислушивался к странному пению. Ему все нужно было знать.
– Кто же это поет? – спросил он.
– Народ утии тут недалеко кочуют, так они поют.
Старик, видимо, скучал от однообразия пути и потому постоянно болтал.
– Я завидую вашим волосам, – говорил он. – У армян нет совсем лысых, а у нас то и дело видишь голые черепа [Claudius Claudianus. «De consulatu Stilichonis», XXI].
– Так судили боги: ваши – вам, наши – нам. А кто же смертный может ведать волю бессмертных богов?
– Справедливо судите, – согласился Ауфидий, – кто постигнет волю бессмертных!
В это время завыли трубы, сигнал роздыха.
Примечания
По изданию: Полное собрание исторических романов, повестей и рассказов Даниила Лукича Мордовцева. – [Спб.:] Издательство П. П. Сойкина [без года, т. 16], с. 125 – 129.