Бандурист

Александр Афанасьев-Чужбинский

Вечерний свод неба был ясен и чист.

У темной дубравы сидел бандурист,

Главу на бандуру склоняя.

Пред ним расстилались Сулы берега,

В цветах разноцветных пестрели луга

И степь протянулась глухая.

Лишь там в отдаленья виднеет курган,

За ним же все пусто, и степь, как туман,

Сливается с небом далеким.

И тихо в той степи. Ковыль там шумит

Да ворон печально над ней прокричит

В полете своем одиноком.

В лице бандуриста виднелась тоска:

Знать, горе знакомо душе старика!

Но пылко глядел он, как юный…

Слеза засверкала на ясных очах;

Подруга бандура в могучих руках –

И звучно настроил он струны.

По-прежнему горестно смотрит он вдаль,

И слышится в громких аккордах печаль.

Но вот и певец голосистый

Струнам начал вторить в вечерней тиши.

И песня, родной отголосок души,

Из уст полилась бандуриста:

«Ты, как явор, стройна,

Ты, как небо, ясна, –

Да боюсь тебя, прелесть девица:

От полуночных трав,

От ужасных отрав

Ядовитый твой взор, чаровница!

Ты роскошна, как луг;

Зубки – словно жемчуг,

Губки алые, словно калина;

И как смоль волоса,

И волниста коса,

Не румянец на щечках – малина.

Как любовь ты чиста,

Как молитва-свята,

Вкруг тебя будто ангелы веют;

Как в звездах небеса,

Твои блещут глаза, –

Да мои в них смотреться не смеют.

Не пойму я себя!

Убегу от тебя –

Ты страшишь меня, прелесть девица

От полуночных трав,

От ужасных отрав

Ядовитый твой взор, чаровница!

Ты явилась – с тех пор

Душу жжет мне твой взор

И вливает отраву недуга…

На тебя посмотрю,

Пламенею, горю –

А за мною тоскует подруга!

Убегу, улечу,

Все в душе залечу,

Потекут снова дни мои сладко;

О тебе ж, красота,

Не взгрустну никогда,

Я не вспомню тебя и украдкой!

И казак молодой

Улетел в край родной.

Хороша, как и прежде, подруга,

И ласкает его,

Но в душе у него

Затаилась отрава-недуга.

Он подругой живет,

Для нее он поет,

И счастлив близ любимой девицы;

Но грустит в тишине

По другой стороне…

Так и светят глаза чаровницы!

Сердце сжала печаль,

Сердце просится вдаль;

Но казак здесь обетом прикован.

А душа все туда,

Где бедняк навсегда

Чаровницею был очарован.

Стал он тяжко страдать,

День и ночь умолять

Небеса об отрадной кончине;

Но подруга его

Не могла ничего

Отгадать об ужасной кручине.

Так прошло много лет.

Он хранил свой обет,

Он до гроба был верен обету;

Но с разбитой душой,

И с клюкой, и с сумой

Он безумцем скитался по свету…»

Умолк бандурист, но все та же тоска.

Знать, горе знакомо душе старика!..

Но пылко глядел он, как юный…

Глаза утонули в блестящих слезах,

Послышались звуки бандуры в струнах:

То слезы ударили в струны.

Исковцы. 10 апреля 1839

Примітки

Вперше надруковано у вид.: Собрание сочинений А. С. Афанасьева (Чужбинского). В 9-ти т., т. 9, с. 204 – 206.

Подається за першодруком.

Подається за виданням: Українські поети-романтики – К.: Наукова думка, 1987 р., с. 247 – 249.