Кто и когда соорудил пещеры?
Фомин П.
Когда, кем и с какою целью были ископаны пещеры Святогорья? С решением этого вопроса стоит в связи и степень древности монастыря Святогорского.
Из представленного нами описания этих пещер видно, что некоторые из них сделаны в недавнее время, напр., пещеры так называемого Святого места, другие вырыты при возобновлении монастыря, третьи же были ископаны задолго до возобновления по известному плану одновременно в целях исключительно иноческих. Наконец, имеется между ними особая категория со всеми признаками самых архаических времен. Остановимся на этих последних. К этой категории относятся: в меловой скале – трапезная и храмовая пещеры, в береговых скалах – пещеры под Антоние-Феодосиевским храмом, возле кузнечного двора, над святым местом, у пограничного памятками и у Теплинского городища. Ближайшее изучение двух указанных пещер в меловой скале убеждает нас в том, что они существовали задолго до поселения здесь иноков.
Храмовая пещера по первоначальному своему устройству не предназначалась для храма: это доказывается отсутствием здесь алтарной абсиды и устройством столпа посередине пещеры, т.е. в том пункте помещения, которое должно быть открытым и свободным для доступа молящихся. Столп этот по возобновлении монастыря был обложен кирпичом и получил форму правильного четырехугольного устоя, первоначально же он был, как говорит в своем описании А.Н. Муравьев, изгрызен благочестием богомольцев, т.е. неправильной и грубой формы. Если простая и первобытная форма этой пещеры сохранилась и после устройства здесь системы иноческих жилищ и переходов, то, очевидно, потому, что первые иноки нашли ее здесь уже в готовом виде, случайно приспособив ее в виду больших ее размеров к помещению храма.
В те первобытные времена она назначалась для наблюдения за окрестностями, для каковой цели и прорублены здесь окна на реку. Пещера эта одинаковой древности с трапезной, с которой она связана прямым и удобным переходом. Это вторая пещера, сохранившая вполне свой первобытный вид, не была вырублена или высечена металлическим орудием, напр., киркой, топором, заступом, ломом, а была выдолблена деревянным или кремовым орудием, если не была случайным, и вполне вероятным произведением природы. Следы долбления мы усматриваем и во всех остальных пещерах этой категории, доступным наблюдению в настоящее время. Существующие в настоящее время в меловой скале переходы, келии и пещеры ведут свое начало от описанных нами двух архаических пещер. Несомненно, жилье человеческое прежде всего создалось в этих последних и при том задолго до прибытия сюда христианских иноков.
Поселившись в этом первобытном гнезде, иноки потом отсюда стали прорубать ходы и пещеры вглубь скалы в направлении к р. С.-Донцу и к Антоние-Феодосиевской горе, что доказывает направлением рубки и обсеков пещерных коридоров. В первобытные, до-иноческия времена, эти пещеры не были временными и случайными обиталищами. Значительные их размеры, входные коридоры, устройство в них нескольких комнат, положение их в местах недоступных, откуда, однако, легко было наблюдать за окрестностями, – все это указывает на оседлое обитание в них групп людей. Надобно при этом принять во внимание то, что все эти пещеры составляют вдоль р. С.-Донца как бы улицу или городок пещер.
В глубочайшей древности в этом районе С.-Донца обитал доисторический человек. Археологическими изысканиями обнаружена обширная стоянка бронзового периода у сл. Стратилатовки, Изюмского уезда, немного севернее Святогорья. Обширное поселение древнейших эпох, начиная с каменного периода, находилось южнее Святогорья у сл. Райгородка. Все это приводит нас к выводу, что описываемые нами древнейшие пещеры Святогорья представляют собою жилища доисторического человека – каменного и бронзового периода. В древнейшие исторические эпохи они были брошены и может быть случайно становились известными охотникам и кочевникам, находившим здесь приют в непогоду и защиту от зверей во время коротких остановок. В эти эпохи пещеры были непригодны для обиталища людей, научившихся уже устраивать для себя обширные и защищенные становища и городища. И пещеры Святогорья не дают никаких указаний на обитание в них одного какого либо племени или народа в начальные исторические времена.
Первыми историческими насельниками Святогорья, несомненно, были христианские иноки, давшие этим скалам с пещерами название Святых Гор уже в начальную эпоху русской истории. Здесь мы подходим к вопросу о возможности определенного указания времени или периода иноческого заселения этих гор. Чтобы разобраться в этом вопросе, мы остановим свое внимание на существовавших предположениях на этот счет и на фактическом, археологическом и топографическом материале, какой мог быть добыт и имеется у нас в настоящее время по данному вопросу.
Относительно времени иноческого заселения Святогорья существуют различные предположения в виду того, что определенных указаний на это в сохранившихся исторических документах не имеется. В дошедшем до нас древнейшем синодике Святогорской пустыни 1710 года говорится: «Начало сей Святогорской обители, то оное святое пустынное жительство изобрел и в горе сей св. церковь и келий устроил и начал жительствовать, за многими татарскими нахождении и разорении, особенно же частыми переменами прежде бывших строителей, потом игуменов и архимандритов, где в святой обители писания не обретохом [Архив Святогорской пустыни № 1 –й].
При восстановлении монастыря в сороковых годах XIX в. и при расчистке древних пещер меловой скалы Архим. Арсений с удивлением обратил внимание на то, что в пещерных погребальных нишах были найдены кости усопших иноков, но ни одного черепа. Эти кости потом были собраны и погребены в древней усыпальнице возле Иоанно-Предтеченского храма. Это обстоятельство напомнило замечательный обычай, сохраняющийся исключительно только на Афоне, по которому ровно через три года после смерти ионка откапывают его могилу, кости собирают в отдельное помещение, а черепа разбираютя иноками к себе в келий или складываются особо.
Такое тождественное явление и в недрах Святогорских пещер подало мысль, что будто бы первыми насельниками Святогорья были выходцы с Афона, занесшие оттуда свой обычай погребения усопших иноков. Но когда это могло быть? Архим. Арсений высказывал А.Н. Муравьеву свое предположение, что это могло быть в XV в. Предпоследний греческий император Михаил Палеолог, ища защиты от натиска турок – мусульман, расчитывал получить помощь от римского папы ценою подчинения Восточной церкви власти римского преосвященника и принял унию Флорентийского собора 1439 года. В угодность папе он вознамерился обратить в унию афонских иноков, а в случае сопротивления их, принудить силою и даже мучениями. Спасаясь от униатства, верные православию иноки стали уходить с Афона в другие страны. Некоторые из них удалились в северные страны, дошли до устья р. Дона, перешли в р. Донец и, доплыв к Донецким скалам, пленились красотою природы, сошли на берег и поселились здесь, укрываясь в меловых скалах от набегов крымских татар.
Как ни вероятно такое предположение, однако оно основывается только на одном нахождении в меловой скале костей усопших без черепов. Других свидетельств связи меловой скалы с Афоном не усмотрено ни в сохранившихся здесь вещественных остатках старины, ни в преданиях, ни в исторических документах. Все имеющиеся по этому вопросу данные говорят в пользу изначального заселения меловой русскими, а не иными какими либо иноками.
По другому предположению Святогорская обитель основана киевскими иноками, оставившими лавру после татарского погрома Киева и их обители в первой половине XIII в. и разошедшимимся по окрестным странам, чему способствовали водные сообщения по рекам Днепру, Дону и Северскому Донцу». Очень возможно допустить, что они или вымерли, или побиты крымцами и другими дикими народами, кочевавшими близ Св. Гор и что в XV в. афонские выходцы поселились здесь. Во всяком случае Святогорская обитель есть духовная дщерь Киева. Об этом свидетельствуют, кроме ископанных пещер, храмовые праздники Святогорья, сходные с Печерскими, и память Свят. Николая, особенно чествуемая в Киеве и, вероятно оттуда перенесенная сюда. А.Н. Муравьев совершенно был убежден в заселении Святогорья выходцами Киево-Печерской Ларвы, плененными поразительным сходством Донецких меловых гор с Киево-Печерскими.
«Не мудрено, говорит он, что иноки киевские, разбежавшиеся после погрома монгольского из своей Лавры, здесь приютились, обретши нечто подобное не только их пещерам, но и самой местности. Удивительно, что и на берегу Десны в Брянске, куда была перенесена Чудотворная икона Печерская в Свенскую, есть также подобие местности Киевской. Иноки печерские как будто-бы во всем искали незабвенный для их сердца образ из заветной Святыни и старались основаться тем, где только могли найти что-либо ей подобное [«Святые горы», изд. 1866 г., с. 23-27].
Мы не можем согласиться с этим мнением о после-монгольском основании Святогорского монастыря киевскими иноками. Что после разрушения Киева и Лавры татарами иноки лаврские разошлись по соседним странам и стали основывать там монастыри, – это несомненно. Но удаление их от татарского разгрома Киева в области, ставшие обиталищем татар, мы находим совершенно невероятным. Вся нынешняя Харьковская губерния после татарского нашествия и опустошения всех здесь бывших сторожевых славяно-русских городков и поселений вошла в область постоянных кочевий и наездов татар, иногда предпринимавших даже устройство здесь оседлых своих становищ. Такой же участи подверглись соседние Переяславская и Курская области: Курск, напр. совсем исчезает на время монгольского ига и опять появляется в качестве вновь построенного города только уже в XVI в. В Рыльском княжестве появляются даже две татарские слободы, построенные татарским откупщиком Ахматом в конце XIII в. [Д.И. Багалей. Очерки из истории колонизации и быта степной окраины Московского государства. Том. 1,Москва, 1887 г. с. 65.].
В после-монгольские времена здесь свободно разгуливали татарские орды, грабя и убывая заходивших сюда русских людей. Проф. Д.И. Багалей в своих очерках по истории колонизации нашего края приводит ряд факторов разбойничьего хозяйничанья здесь татар. В 1495 году на московских людей, шедших в количестве 45 чел. к Азову, напали азовские татары на Северском Донце и убили у них 22 чел., а остальных оставили замертво. В 1486 году люди ордынского царя Муртазы подстерегли московских послов в трех местах на Осколе, Донце и Мерле и затем пограбили людей вел. Кн. На Мерле вблизи Коломака. В 1501 году азовские татары схватили и ограбили на реке Орели великокняжеского посла Фед. Ромодановского, крымцы ограбили русских купцов на устье р. Оскола у Донца; они же напали на русских людей на р. Псле.
В 1503 году русское посольство разогнали на р. Осколе ногайские мурзы. Таким образом, местами татарских засад оказываются реки, протекающие в пределах нынешних Харьковской и Полтавской губерний: это были в то время опасные места на «польских» дорогах, как выражается один документ [Ibid., с. 72]. А Герберштейн в своих записках о Московии отмечает:
«Между Казанью и Астраханью далеко по Волге до самого Борисфена (Днепра) находятся степи, в которых живут татары, не имея никакой оседлости, кроме Азова и города Ахаза, который стоит на Танаисе (Доне) 12 милями выше Азова; сверх того татары, живущие по Донцу, обрабатывают землю и имеют постоянные жилища [«Записки о Московии» Преосв. И.Анонимова. Спб. 1866 г., с. 153.].
Это последнее указание для нас особенно важно. Приняв во внимание, говорит Д.И. Багалей, что центральными пунктами этих татар пахарей были Азов и Ахаз, находившиеся в низовьях Дона, придется признать, что и пашни их были в нижнем течении Донца и едва-ли переходили даже в среднее, туда могли достигать только их кочевья; и действительно мы их видим между Валуем и Донцом. Однако такое заключение проф. Д.И. Багалея надобно теперь принимать в более широком смысле. На основании археологических раскопок последнего времени в Изюмском уезде В.А. Городцев приходит к выводу, что с половины XIII века область р. С. Донца, в пределах Изюмского уезда, была основательно занята татарами, устроившими свою стоянку, по всем признакам пользовавшуюся большим административным и религиозным магометанским значением [Труды XII арх. съезда в Харькове. 1902. Москва 1905 г. т. 1, с. 214.]. Здесь было найдено много Золотоордынских монет XIV в. [Ibid., с. 397.] Правда, как мы указывали выше, находятся следы проживания в полуразрушенных городищах нашего края – остатков славянского населения вместе с татарским. Но такие обломки бывшего населения могли быть терпимы татарами только в качестве подневольных рабов и пленников, вечно дрожавших за свое существование.
По всем этим данным мы с полным основанием должны отнести наш край в XIII-XV вв. к области той «Татарии», куда проникать русским людям, даже облеченным мирными посольскими полномочиями, было чрезвычайно опасно, а тем более с целями поселения здесь хотя бы и в хорошо укрытых и защищенных местах. Невероятно, чтобы киевские иноки, осиротевшие после разгрома Лавры, направились искать себе новых тихих убежищ на берегах Северского Донца и притом же в меловых скалах Святогорья, находившегося, так сказать, у порога Райгородского татарского становища.
Таким образом приходиться отодвинуть основание Святогорской обители или к более позднейшему или же к еще более раннему времени – домонгольскому. Здесь остановим свое внимание на следующих выводах по данному вопросу проф. Д.И. Багалея, которое приведем здесь целиком.
«Когда получил начало свое монастырь на Святых горах, в точности не известно. Кем был основан он – неизвестно. Приходится, таким образом, делать догадку. Он мог быть основан или московскими, или южнорусскими монахами, вышедшими из Польши. Второе предположение гораздо вероятнее: трудно допустить, чтобы московские монахи добровольно отправились в татарскую степь и вдали от русских украинских городов основали себе обитель».
Это могли сделать или монахи южнорусских монастырей, или, что еще вероятнее, какие-нибудь отшельники – выходцы из Малороссии, желавшие найти себе полное уединение для религиозных созерцаний. Быть может их привлекла святость этого места, потому что название «Святые Горы», как нам кажется, древнее XVI в. Московские станичники в начале этого столетия рассказывали о них Герберштейну [В своих записках о Московии Герберштейн по поводу легенды о языческих жертвенниках по Черному морю у Азова говорит: «Также воины, которых князь каждый год посылает туда для разведывания и отражения татарских набегов, когда я спрашивал их об этом, отвечали, что они никогда не видали и не слыхали ничего такого. Однако они не отрицали, что около устроев малого Танаиса (Донца), в четырех днях от азова, близ места Великий Перевоз, у Святых гор, они видели статуи и какие то мраморные и каменные изображения. А Малый Танаис берет начало в Северском кныжестве, от чего называется Cеверским Донцом, и в трех днях выше Азова впадает в Танаис» ibid., с. 103] (бывшему в Московии в 1517 и 1526 гг.), что около устьев Малого Танаиса (Донца) в 4 днях от Азова близ места Великий Перевоз, у Cвятых гор они видели статуи и какие-то мраморные изображения.
Нет никакого сомнения в том, что здесь дело идет о 5 меловых конусах, которые могли показаться едущим по Донцу какими-то изваяниями. Но из рассказа их видно, что они никогда не всходили на вершину этих меловых конусов, не видели там ни церкви, ни пещер, ни келий. Это значит, что их там еще не было, ибо в противоположном случае они не преминули бы сообщить о них интересовавшемуся этим делом иностранцу. Очевидно, название «Святые Горы» осталось еще от прежнего до монгольского периода. И в этом нет ничего невероятного. Таких названий сохранилось не мало: Вырское городище, Донецкое городище, имена рек Донца, Оскола и др.
Поселение отшельников – выходцев из Польши можно отнести к концу XVI или началу XVII вв., – правдоподобнее всего, к тому времени, когда в Западной России была введена уже церковная уния. По всей вероятности, первых поселенцев было очень мало, и они сами выбрали себе жилищем Святые Горы. Понятно, следовательно, почему о первых временах существования монастыря не сохранилось никаких письменных свидетельств. Но вот, с течением времени количество монахов стало увеличиваться, – тогда правительство обратило внимание на эту новую обитель, которая давала у себя приют его станичникам, и стало давать ей хлебное жалованье потом земли и всякие угодья, первые же сведения письменных русских источников о Святых горах относятся к 1541 и 1555 годам» [Ibid., с. 510-512.].
В приведенных рассуждениях профессора является чрезвычайно важным указание на происхождение названия «Святые Горы» от домонгольского периода. По-видимому с этим не согласуется христианское освящение этих гор иночеством в конце XVI или начале XVII вв. Если иночество основано было здесь только в это позднее время то почему же знаменательное название гор «Святыми» усвоено им было гораздо раньше? Ведь наименование «Святые горы» указывает на христианское их освящение или храмом или подвижничеством. Мы иначе никак не можем объяснить смысл такого названия. Мы естественно приходим к тому логическому и неизбежному выводу, не договоренному, так сказать, профессором Багалеем, что в конце XVI или в начале XVII вв. обитель была не основана здесь, а восстановлена на останках древнейшего прошлого и что первоначально основана она была в до-монгольский период, на каковое обстоятельство и указывает до-монгольское усвоение горам наименования «Святых». К этому выводу приводят и археологические наблюдения над типом пещер меловой скалы Святогорья и исторические данные о насаждении иночества вне Киева киево-печерскими иноками.