Начальная страница

МЫСЛЕННОЕ ДРЕВО

Мы делаем Украину – українською!

?

2. Роль православного фактора в становлении Украиской державы

Харишин М. В.

Военные успехи украинских войск в войне против католической Польши, гибкая позиция киевских иерархов содействовали постоянным визитам восточных православных владык в Украину. В 1649 году Иерусалимский патриарх Паисий, будучи в Киеве, посетил Братский монастырь. После беседы с настоятелем монастыря Иннокентием Гизелем, патриарх благословил деятельность «благочестивых инок» и освятил «святые обители Богоявления крестоносного братства». [266] В 1650-1651 году в Украине проживали митрополиты Назаретский Гавриил и Коринфский Иоасаф. В начале 1653 года в Украине некоторое время также находился новый Константинопольский патриарх Афанасий, «сумев из владений бусурманских вырваться». [267]

Безусловно, присутствие восточных владык содействовало укреплению церковных институтов Киевской митрополии, благотворно влияло на развитие религиозной мысли в Украине. Они не только посещали православные монастыри и церкви, но нередко лично совершали Богослужение в храмах. В частности, Коринфский митрополит Иоасаф длительное время «утреню и часы и вечернюю каждодневно» совершал в гетманской столице Чигирине. [268]

Важно, что Богдан Хмельницкий, не имея надлежащей политической поддержки со стороны Киевского митрополита, украинских владык, успешно использовал услуги восточных иерархов на переговорах Украины с Россией, а Паисия также с Молдовой и Валахией. [269] Для этого от гетмана не требовалось прилагать много усилий. Восточные иерархи сами нередко инициировали такие переговоры. Они искренне надеялись при помощи двух мощных православных государств – Украины и России, при поддержке других православных правителей, освободить весь православный мир и его вселенскую столицу – Константинополь от мусульманского порабощения.

Освобождение православной веры было главным в переписке между «архиепископом Константинополя – Нового Рима и вселенским патриархом» Парфением и «святейшим, красноречивейшим митрополитом киевским, галицким и всея Руси паном Сильвестром». Патриарх, выражая каждый раз «великую любовь и радость» по поводу побед Богдана Хмельницкого, постоянно просил Сильвестра Косова, чтобы тот «заботился и старался перед благочестивым и великим вождем (Богданом Хмельницким) об установлении и укреплении великой церкви Христовой», говоря «добрые, милые и хорошо подобранные слова от чистого сердца». Осторожный митрополит, придерживаясь своей тактики невмешательства, от ответов патриарху уклонялся. Поэтому, Парфений и просил Сильвестра Косова «отныне не пренебрегать почаще писать» ему. [270]

Активно содействовал переговорам украинского гетмана с Молдавией, Валахией и Трансильванией и Иерусалимский патриарх Паисий, что, в общем, дало нужный результат. Развивая переговорный процесс с Россией, Богдан Хмельницкий изначально поддерживал дружественные отношения с монархами Дунайских княжеств – Сигизмундом Ракоци, Дьердя II Ракоци, Василием Лупу, Штефаном Георгице. Подтверждением служат постоянные контакты, визиты посольств, переписка между правителями Украины и этих стран.

Особенно успешно развивались отношения между Украиной и Молдавией, что в итоге привело к установлению между ними союза, скрепленного династическим браком сына гетмана Тимофея Хмельницкого и дочери господаря Руксанды Лупу. Несмотря на возникшие вопросы на военно-политическом уровне (в силу общей сложной ситуации в Восточной Европе), среди народов двух стран укрепились братские отношения, о чем свидетельствуют и дошедшие до нашего времени песни. Вот строчки одной украинской песни, где говориться о помощи украинцам со стороны молдаван-влахов в те нелегкие годы:

«Як прийшли до нас волошини,

Всі волошини та всі хорошії;

В козаки вони записалися,

З нами побраталися».

Помогая украинцам, православные народы Дунайских княжеств надеялись сообща освободить и свою родную землю от турецкой неволи:

«Ой, ми волохи, ми християни,

Да не милують нас бусурмани:

Ви, козаченьки, за віру дбайте -

Нам, християнам, на поміч прибувайте!»

Как и другие православные народы «турецкой» Европы, в Валахии были уверенны, что:

«А козаченьки за віру дбають -

Волохам-християнам поміч посилають,

Трублять в труби, в сурми вигравають,

Оченьками козаченьків з України проводжають». [271]

В борьбе за волю и веру закалялось воинское братство украинцев, молдаван и румын, воспетое самим народом:

«Ой з волохами турчин дереться,

А з татарами волох б’ється.

А ті і сі у Волощину йдуть,

А волохи козаків до себе звуть.

Ой волохи козаків до себе звуть,

До козаків такі річі ведуть:

- Від моря і від Царя-города вітри гудуть,

Турки і татари у Волощину йдуть.

Ой вже волоські землі руйнують,

Руйнують, плюндрують, не милують.

Ой ідіть, панове, нам поможіть,

Свою славу козацьку спом’яніть!

Тоді-то панове козаки виступали,

До Волощини дорожку топтали». [272]

Для поддержания добрососедских отношений с Молдавией, Валахией и Трансильванией Богдан Хмельницкий готов был даже «забыть» причастность трансильванского правителя к смерти его сына Тимофея. После успешных переговоров с Дьердя II Ракоци, украинский гетман направил письмо господарю Молдавии Штефану Георгице, где также подтвердил намерения Украины поддерживать «добрые отношения, какими они были между нами, как между христианскими князьями, что принадлежат к единой святой православной церкви». В подтверждение своих слов Богдан Хмельницкий отпустил захваченных в боях молдавских воинов. [273]

Если посредником на переговорах гетмана Украины с правителями Дунайских княжеств в значительной мере выступал Иерусалимский патриарх, то посредником для тайных переговоров Богдана Хмельницкого с московским царем длительное время выступал Коринфский митрополит Иоасаф. О том, что такие переговоры велись и были тайными, свидетельствует письмо владыки царю Алексею Михайловичу от 16 мая 1651 года, где, в частности, говорилось: «Пишу я тайно и никому бы об этом не ведать». [274] Иоасаф выполнял также и поручения Константинопольского патриарха Парфения, который, среди прочего, в своем письме от 20 февраля 1651 года просил Коринфского митрополита поддержать посла Никиту Михайловича на переговорах с Богданом Хмельницким. [275]

Зимой 1653 года гетман, судя из письма Путивльского воеводы князя Федора Хилкова от 28 февраля, встречался с новым Константинопольским патриархом Афанасием, направлявшимся в Москву «в делах надобных к его царскому величеству». Путь в Россию, уже вполне естественно, проходил через Украину. Богдан Хмельницкий, увидев такого «честного человека, некоторые дела поручил», чтобы он, прибыв в Москву, «царскому величеству предложил (их) тайно». [276]

Не отказывался украинский гетман и от услуг Московского патриарха Никона. 9 сентября 1653 года Богдан Хмельницкий попросил его убедить царя в том, чтобы тот подал украинцам «руку помощи и рать отпустил на помощь от Ляхов». Патриарх поддержал гетмана. В другом письме Богдан Хмельницкий поблагодарил владыку за поддержку и высказал удовлетворение по поводу того, что Алексей Михайлович «ущедрился, и под крепкую руку не затягивая принять имеет намерение». [277]

Как видим, православный фактор был очень важным в строительстве межгосударственных отношений Украины, прежде всего с Дунайскими княжествами и Россией. Большую роль сыграли в этом владыки восточных церквей, которые очень ценили и дорожили личными отношениями с гетманом Украины, понимая его решающее значение в освобождении всего православного мира. Как утверждают С.Томашевский и Ю.Липа, чтобы получить поддержку украинского гетмана Назаретский митрополит Гавриил и Коринфский владыка Иоасаф 8 ноября (ст.ст.) 1650 года даже «миропомазали» Богдана и Тимофея Хмельницких, назвав Богдана Хмельницкого «государем Великой России». [278]

Отсюда вполне объяснимо, что многие европейские государства, прежде чем вступать в переговоры с Россией, старались узнать мнение гетмана Украины по тому или иному вопросу, получить, при необходимости, его поддержку. К примеру, 18 февраля 1653 молдавский господарь Штефан Георгице, направляя в Москву своего посланника Иоана Григоре с грамотой к царю, в которой просил принять Молдавию под «царскую десницу», перед этим велел ему обязательно побывать в гетманской столице Чигирине. [279]

Следует отметить, не менее успешно развивались и отношения Киевского митрополита с московскими государями – царем и патриархом. Правда, отношения эти развивались исключительно на принципах, заложенных еще Петром Могилой. Так, по просьбе царя Алексея Михайловича от 14 мая 1649 года «учителей божественного писания знающих и эллинскому языку навычных в Москву для дела Библии на некоторое время прислать», владыка отправил учителей Братского монастыря Епифания Славинецкого и Арсения Сатановского. [280] Взамен, игумен монастыря Иннокентий Гизель просил у российского царя помощи для монастырских нужд. Такая помощь была предоставлена. [281] В 1651 году в Россию «на царское имя на вечное проживание» прибыл киевский ученый Дамаскин Птицкий. [282]

Особенно интенсивно развивались отношения после того, как на Московское патриаршество «пожаловал государь безжребия» Никиту Миновича, «в монашестве Никона». [283] По приглашению нового патриарха, начавшего активно реформировать российскую церковь, в Москву из Украины прибывают типографы, зодчие, проповедники, художники, появляются изданные в Украине книги. [284] Для пения в московские храмы охотно приглашали украинских хористов. В частности, в 1652 году «прибыл из Киева архидиакон Михайло, и певцов 11 человек», – читаем в одном из документов. [285]

На протяжении всего периода, когда Богдан Хмельницкий проводил переговоры с Москвой, отношения между московским правительством и митрополитом Сильвестром Косовым были вполне доброжелательными. Удовлетворяя просьбы России в церковных нуждах, Киевский митрополит в ответ получал жалованные грамоты, разрешающие собирать в Москве пожертвования для киевских монастырей.

«Повели, государь, – писал, например, митрополит царю летом 1652 года, – свое жалование 12 миней месячных и прологи сентябрьские и мартовские, та Феофилакта и устав великий, и на меня умилосердись, на одежу теплую пожалуй, чтобы мне было чем зимой согреться». [286]

Перечень этот можно продолжить, но, вместе с тем, мы нигде не увидим контактов, которые бы носили политический характер. Митрополит и высшее духовенство Киевской митрополии, абсолютно не имея враждебных настроений против России, вовсе не желали идти под «высокую государеву руку», не разделяли намерений гетмана уложить политический договор с Российским государством.

Добродетельность гетмана и благосклонное отношение к нему восточных патриархов благоприятно влияли и на личные отношения Киевского митрополита с Богданом Хмельницким. Несмотря на то, что, начиная с 1651 года, контакты между ними заметно ослабли, никто из них не предпринял ни одного жесткого выпада друг против друга. Не разругали их и совершенно разные позиции относительно будущего Украины.

Дело в том, что Богдан Хмельницкий, убедившись в пагубности союза с Крымским ханством, на качественно новом уровне начал переговоры с российским правительством. Чтобы привлечь внимание России, гетман не отбрасывал варианта, когда бы «православный христианский царь на все земли господствовал». Гетман соглашался «признать своим» российского царя для Украины, но, как минимум, при условии ее широкой автономии.

«Как служат ему (царю) Донские казаки, – заявил Богдан Хмельницкий, – и мы также станем служить ему для единой веры христианской; и когда захочет он города свои забирать назад, мы поможем ему», но пусть и царь также «пришлет помощь» гетману. [287]

Сильвестр Косив, хорошо зная, что у «московитян», кроме названия христианского, «ничего Божьего больше нет», [288] решительно отбрасывал намерения Богдана Хмельницкого. Вместе с тем, он не вмешивался в дела гетмана, не выступал с какими-либо политическими заявлениями относительно его действий.

Поведение Киевского митрополита позволило некоторым современным украинским исследователям обвинить его в отсутствии патриотизма. В частности, Д.Дорошенко, разделив украинское духовенство на сторонников москвофильской и полонофильской концепций, причислил владыку к полонофилам, [289] что, на наш взгляд, не является вполне обоснованным.

Позицию Киевского митрополита можно объяснить тем, что он чуть ли не первым понял о возможных последствиях политического союза с Россией для Украины и ее православной церкви. Будучи высокообразованным человеком, безгранично преданным православию, имея глубокие знания по церковному праву, он понимал, что за политическим подчинением обязательно последует и церковное, что, собственно, вытекало из самых канонов Церкви (правило 17 IV-го Вселенского Собора). [290] Зная российскую действительность, Сильвестру Косову не сложно было предвидеть судьбу украинского народа, Киевской митрополии в лоне «истинного православного царя». Поэтому он, как верный последователь Петра Могилы, избегая участия в политических дебатах, на протяжении всей жизни пытался оградить Украинскую православную церковь от «защиты» северных «государей» (царя и патриарха Московского), внутренне предпочитая меньшее зло – ментально близкую европейскую Речь Посполитую.

Как и любая война, так и Освободительная борьба украинского народа поставила высшее духовенство Киевской митрополии перед выбором союзников, перед проблемой определения своего места в потоке событий тех лет. Угроза потерять привилегии и имения, приобретенные еще во времена Петра Могилы и значительно расширенные в годы войны, заставляла Киевского митрополита быть очень осторожным в своем поведении и высказываниях, вынудила украинский епископат подробнее проанализировать развивающиеся вокруг них процессы.

В результате, православная элита во главе с митрополитом Сильвестром Косовым избрала наиболее оптимальный, с ее точки зрения, вариант – избегать любых политических акций, уклоняться от связей, которые бы даже частично носили политический характер. Такая позиция позволяла высшему духовенству поддерживать хорошие личные отношения и с противоборствующими сторонами, и с высшими иерархами других православных церквей, и с московским правительством, активно развивать с ними церковно-хозяйственные связи.

Наконец, такая позиция позволяла в сложных условиях войны заботиться о профессиональном уровне священнослужителей митрополии, сохранять обычный рабочий ритм во всех своих епархиях. Так, в апреле 1652 года Мстиславско-Могилевский епископ, наместник Киевского митрополита в Великом княжестве Литовском Иосиф Горбацкий издал универсал, обязывающий духовенство Слуцкой протопопии прибыть в Слуцк для канонической и административной проверки. [291]

Хотя на политических переговорах гетмана Богдана Хмельницкого с правительством России вопросы о переподчинении Киевской митрополии Московскому патриархату прямо не обсуждались, вместе с тем они, по мнению исследователя И.Власовского, «искренне или неискренне, но велись, прежде всего во имя православия, для спасения его от гнета в Польше». [292] Для Богдана Хмельницкого идея защиты православия была одним из главных аргументов подтолкнуть Россию на войну с Речью Посполитой и оказать, тем самым, помощь Украине.

«Мы, – говорил дипломатично гетман, – ласки царской ищем и желаем потому, что от Владимирового святого крещения одна наша благочестивая вера с Московской державою и мы имели единую власть, а рассоединили нас неправдами своими и насилием лукавые ляхи». [293]

Иначе рассматривало борьбу украинского народа царское правительство. Расценивая ее как силу, способную подорвать могущество Речи Посполитой, Москва видела в Освободительной войне украинцев реальную возможность «вернуть» России «спорные» территории Украины, Беларуси и Литвы и закрепиться там навсегда. [294] Вот почему, на наш взгляд, поддержав Освободительную войну, Москва стремилась заручиться поддержкой, прежде всего авторитетного духовенства Киевской митрополии, власть которого распространялась на «спорные» территории, а также имела существенное влияние на молдавские земли.

Пытаясь сблизиться с украинскими иерархами, правительство России, с одной стороны, без промедления предоставляло весомую материальную помощь, разного рода жалованные грамоты владыкам, крупным монастырям. С другой стороны, при помощи высокообразованных специалистов с Украины, оно реформировало собственно Русскую православную церковь, что дало возможность привести её в соответствие с нормами вселенского православия (реформы патриарха Никона).

Однако, усилия Москвы оказались напрасными. Она так и не смогла перевести церковно-хозяйственные связи с Киевской митрополией в политическую плоскость. Об этом еще в 1651 указывалось Богдану Хмельницкому. Российское правительство, тогда еще не уверенное в своих силах, боялось открыто предоставить военную помощь Украине, что означало бы фактически оказаться в состоянии войны с Польшей. Для своего оправдания царь и бояре ссылались на инертность в политическом отношении украинского духовенства, на отсутствие подобных просьб со стороны иерархов Киевской митрополии, в частности митрополита Сильвестра Косова. Гетман, пытаясь использовать ситуацию, чтобы склонить Россию к союзу, писал в Москву, что Сильвестр Косив «рад бы поехать к великому государю бить челом о подданстве Малой России, но боится мести от поляков, когда государь не согласиться принять (в подданство)». [295]

Молчал митрополит и после 1-го октября 1653, когда Московский Собор в присутствии царя постановил принять «гетмана Богдана Хмельницкого с Войском Запорожским под защиту Русского государства», а польскому королю Яну-Казимиру, «за нарушение им мирных между государствами соглашений», объявил войну. Свое решение Собор мотивировал тем, что в Украине «паны Рады и вся Речь Посполитая на православную веру християнскую и на святые Божии церкви восстали и хотят их уничтожить». [296] Интересно то, что сын Антиохийского патриарха Макария, архидиакон Павел Алепский был уверен, что Алексей Михайлович решился на такой акт лишь после переговоров с Константинопольским патриархом Афанасием. [297] Теперь нам, наверное, не сложно догадаться, какие же «тайные поручения» имел владыка от украинского гетмана.

Позиция Киевского митрополита вызывала искреннее удивление московского правительства. Помня, как прежние митрополиты Иов Борецкий и Исайя Копинский сами выступали инициаторами подобных переговоров, царь и его окружение были убеждены, что Сильвестр Косив еще раньше Богдана Хмельницкого должен был побеспокоиться о переходе под руку «православного християнского государя». Епископам же митрополии надлежало убедить в этом и всю украинскую паству. [298]

Особенно удивило московское правительство молчание, каким отреагировал Киевский митрополит на Переяславскую Раду 1654 года, принявшей решение о переходе Украины под протекторат московского царя. Только 16 марта, по приезду в Киев российского посольства во главе с Василием Бутурлиным, владыка высказал свое мнение по поводу этого события. В тот день митрополит отправил в Софийском соборе молебен и обратился к присутствующим с речью, от которой «плакало духовенство». После молебна посол спросил владыку, почему тот в Москву никогда «не писал и его царской милости к себе не искал». Сильвестр Косив уклонился от прямого ответа, заявив, что о том как гетман с войском «били челом под государеву высокую руку» он ничего не знал, но теперь уже «будет молиться Богу и за царя». [299]

Но уже на следующий день, когда Василий Бутурлин, не трогая духовенство, стал приводить к присяге царю поселенцев Печерского монастыря – шляхту, мещан и дворовых слуг, митрополит вместе с Лаврским архимандритом Иосифом Тризной запретили им присягать. «Как только узнает литовский король, – заявил Сильвестр Косив, – что я шляхту и дворовых людей своих к присяге отправил, то прикажет тех епископов и духовенство, что в литовских городах пребывают, изрубить, я буду перед Богом за все те души отвечать». К тому же, «шляхта его и дворовые люди имений не имеют, служат по найму и поэтому присягать им не годится». Только спустя два дня после уговоров и угроз митрополит дал на это свое согласие. [300]

Чуть позже, в феврале того же года, митрополит отказал царским воеводам предоставить под Киевом земли Софийского митрополичьего монастыря для строительства новой крепости. Свой отказ владыка аргументировал тем, что хотя «Хмельницкий и поддался под высокую государеву руку, только он, митрополит, со всем собором об этом бить челом не посылал и живет с духовными людьми сам по себе, ни под чьей властью». Владыка предупредил, что «если станут бояре и воеводы на том святом месте ставить город, то он будет с ними биться». Сильвестр Косив, как и его предшественник Петр Могила, твердо оберегал собственность Украинской православной церкви, ее права и привилегии.

О конфликте известили гетмана и царя. Дело закончилось тем, что царь грамотой от 30 марта 1654 вынужден был дать распоряжение о замене участка монастырской земли, отведенной под строительство крепости, на другой участок. При этом, он примирительно писал гетману, чтобы митрополит не обижался, поскольку никто земли отбирать не собирается, «а готовы еще прибавить». [301]

Известно, что постановления Московского Собора, а затем и Переяславской Рады вызвали неоднозначную реакцию в украинском обществе. В частности, в Переяславе, по подсчетам Д.Дорошенко, царю присягнули всего около 200 человек: гетман, генеральная старшина, почти все полковники, около ста сотников и несколько десятков делегатов от разных полков. Касательно мещан (горожан), то их принудили к присяге под страхом смерти. Больного войта (городского голову) на кровати перенесли в церковь для приведения к присяге, после чего он на следующий день умер. Не захотели присягать и в Чернобыле. В Полтавском и Кропивянском полках московских урядников просто побили киями. Отказались присягать полковник Иван Богун и Иван Сирко, а также Уманский и Брацлавский полки. [302]

Позицию высшей православной иерархии Киевской митрополии, которых пугала перспектива уже в ближайшее время потерять церковную, экономическую и даже собственную независимость, наилучше, на наш взгляд, выразил известный богослов тех времен Черкасский протопоп Федор Гурский. На Чигиринской Раде 1654 года, которая должна была окончательно решить дальнейшую судьбу Украины, в своем историческом выступлении он сравнил Украину с новорожденным Христом Спасителем, которому от трех царей поднесли дары, предсказывающие будущее Иисуса Христа. «Так и сии дары, поднесенные тремя царями младенствующему народу, – подчеркнул Федор Гурский, указывая на послов России, Турции и Польши, – знаменуют участь его: чем покрыты или одеяны дары сии, тем покроется народ, ими искусившись. Дары польские покрыты ковром, то и народ с поляками будет иметь ковры; дары турецкие покрыты тканью шелковой, то и народ будет окутан в шелк; дары московские покрыты рогожами, то и народ, соединившись с московитянами, оденется в рогожки и подрогожки. И сии предзнаменования вернее и весомее всех оракулов на свете». [303]

Слова отца Федора возымели большее влияние, чем аргументы Богдана Хмельницкого о необходимости уложения союза с Россией. На Раде возникла суматоха. Богдана Хмельницкого объявили предателем Отчизны и обвинили его в желании продать Украину «народу, который не подал им никакой помощи в самую трудную их годину, не подал даже воды промыть кровавые уста». Казаки вместе с генеральным есаулом Иваном Богуном заявили, что лучше быть «в непрекращающихся войнах за свободу, чем наложить на себя новые цепи рабства и неволи». [304]

Однако, Богдан Хмельницкий, трезво оценивая обстановку, сложившуюся вокруг Украины, вынужден был принять протекцию российского царя, к которой его «просто толкали» грабежи и предательство Крымской Орды и непримиримость Польши к Украинской государственности, даже на ограниченной казацкой территории. Современные украинские исследователи эпохи Хмельниччины сходятся в том, что договор подписанный гетманом в Переяславе (январь 1654 года), вовсе не предусматривал вхождение Украины в состав Российского государства. Создавалась лишь своеобразная конфедерация под эгидой московского царя, направленная на разгром Речи Посполитой, а также для противодействия агрессии со стороны Крымского ханства. За Украинским государством сохранялись существующие формы правления и институты политической власти. Её суверенитет лишь частично ограничивался в сфере внешнеполитической деятельности, а также в принятом обязательстве выплачивать определенную дань в московскую казну. [305]

Схожей позиции придерживаются и многие российские историки. В частности, один из российских исследователей того периода Г.Санин, комментируя письмо молдавского господаря Штефана Георгице к Алексею Михайловичу с просьбой принять Молдову под «царскую десницу», высказывает мнение, что подданство в XVII веке понималось и в Москве, и в Дунайских княжествах как своеобразный союз под протекторатом России против общих врагов. В том же письме к российскому царю Штефан Георгице говорил и о своем желании установить с гетманом Украины постоянные дипломатические отношения.

Богдан Хмельницкий не был исключением. Военно-политический союз с Россией гетман пытался использовать, в первую очередь, для укрепления независимости Украины, её государственности, составной и неотъемлемой частью которой должна была также выступать независимая национальная церковь.

Таким образом, православный фактор сыграл очень важную роль в системе внешних сношений и проведения внутренней политики правительства Богдана Хмельницкого. Гетман успешно использовал возможности глав восточных церквей в налаживании союзнических отношений с Дунайскими княжествами, во взаимоотношениях с высшим духовенством Киевской митрополии и, что особенно важно, на переговорах с Московским государством. При этом, руководство Киевской митрополии, в отличие от глав других православных церквей, заняло аполитичную позицию, что в целом позволило на некоторое время снять с повестки дня вопрос о будущем Украинской православной церкви.

Примечания

266. Мухин Н. Киево-Братский училищный монастырь. – С.284.

267. ЦДИА Украины в Киеве. – Ф.1407. – Оп.2. – Д.99. – Л.2, 5.

268. АЮиЗР. – Т.3. – СПб., 1848. – № 320. – С.456.

269. АЮиЗР. – Т.3. – № 318. – С.448; Крип’якевич І. Богдан Хмельницький – поборник возз’єднання України з Росією. -С.9, 14; Дорошенко Д. Нарис історії України. – Т.2. – С.20; ДОВУН. – № 145. – С.385-386; УДМ. – Т.3. – № 120. – С. 146-147.

270. ДОВУН. – № 144. – С.382-386.

271. Попович К. Сторінки літопису. – Кишинеу, 1998. – С.12-13.

272. Там же. – С.14.

273. Смолий В., Степанков В. Богдан Хмельницький. – С.454-455.

274. АЮЗР. – Т.3. – № 318. – С.448.

275. ДОВУН. – № 145. – С.385-386.

276. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.1407. – Оп.2. – Д.99. – Л.2, 5.

277. ДБХ. – № 213. – С.299; – № 214. – С.300.

278. Липа Ю. Призначення України. – Львів, 1992. – С.240, 241.

279. Смолій В., Степанков В. Богдан Хмельницький. – С.454.

280. ПСЗ-І. – СПб., 1830. – Т.1. – № 7. – С.166; АЮиЗР. – Т.3. – № 267. – С.337; – № 330. – С. 480.

281. АЮиЗР. – Т.3. – № 312. – С.436; – № 335. – С.486; Мухин Н. Киево-Братский училищный монастырь. – С.284.

282. АЮиЗР. – Т.3. – № 312. – С.436.

283. Кушнарева М., Мордвинцев В. Опальный патриарх. – К., 1992. – С.31.

284. Логвин Г. З глибин. Гравюри українських стародруків (XVI-XVII ст.). – К., 1990. – С.63.

285. АЮиЗР. – Т. 3. – № 330. – С.481.

286. Макарий. История Русской Церкви. – Т.12. СПб., 1910. – С.55.

287. АЮиЗР. – Т.3. – № 316. – С.446; – № 318. – С.448.

288. Там же. – № 313. – С.443.

289. Дорошенко Д. Православна Церква в минулому й сучасному житті українського народу. – Берлін, 1940. – С.36.

290. Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. – Т.2. – Нью-Йорк, 1977. – С.302.

291. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.192. – Л.1.

292. Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. – Т.2. – С.299.

293. Крип’якевич І. Богдан Хмельницький – поборник возз’єднання України з Росією. – С.8.

294. Історія народів Росії. Від найдавніших часів до середини XVIIІ століття. – К., 1992. – С.206-210.

295. АЮиЗР. – Т.3. – № 327. – С.462.

296. ПСЗ-І. – Т.1. – № 104. – С.297.

297. Аболенский И. Московское государство при царе Алексее Михайловиче и патриархе Никоне, по запискам архидиакона Павла Алепского // Труды КДА. – 1876. – № 12. – С.647.

298. АЮиЗР. – Т.10. Переговоры об условиях соединения Малороссии с Великою Россиею. 1653-1654. – СПб., 1878. – № 4. – С.253; Эйнгорн В. Очерки из истории Малороссии в XVII в. – Т.І. – С.50.

299. Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому патриархату. – С.40-41.

300. АЮиЗР. – Т.10. – № 4.II. – С.255-259.

301. АЮиЗР. – Т 10. – № 8. XXIII. – C.505; – № 7. VI. – C.391; – № 10. III. – C.546.

302. Дорошенко Д. Нарис історії України. – Т.2. – С.34-35.

303. Конисский Г. История Русов или Малой России. – М.,1846. – С.98.

304. Там же. – С.98, 99.

305. Феденко П. Тріумф і катастрофа. Оцінка досягнень і поразки революції Богдана Хмельницького. // Культура і життя. – 12 серпня 1990 року; Смолій В., Ричка В. Угоди гетьманського уряду України з Московською державою (1654-1764 рр.) очима правознавця. – № 4-6. – С.93-96; Смолій В., Степанков В. У пошуках нової концепції визвольної війни українського народу XVII ст. – С.21; інші.