2. Любовное свидание
Марко Вовчок
«Ложуся я спать на Сионских горах, три ангела в головах: один видит, другой слышит, третий мне всю правду скажет. Если я что найду, или я что куплю, или я что в дар приму – сбудется».
Такими словами Параша загадывала, ложася спать, и крестилася. Да гаданье ей не вышло: она всю ночь не сомкнула глаз, – думала, думала она… Целые большие разговоры вела сама с собою… Сердце ее билось, не унималось.
Ее тяготила долгая ночь, и вдруг она удивилась рассвету, точно рассвет не в свою пору пришел.
Она все утро спешно работала и кончила все свои работы в доме. Что прежде она не всегда успевала сделать в день, теперь было сделано в два часа, и она осталась с пустыми руками. Староста медленно собирал по лавке пояс свой, шапку и рукавицы, оглядывал все и опять клал, смотрел в окно и замечал по облакам, какая будет погода.
Параша стала торопить отца, чтоб он не опоздал.
Староста спокойно удивился.
– Когда ж я опаздывал? – сказал он. – Или ты сама-то еще сны видишь?
Параша вздохнула и села у стола.
– А что же ты гостьею сидишь? – спросил староста. – Мало ли дела-то! С утра-то и начинать, а ты нежишься…
– У меня уж все сделано, – перебила Параша.
Староста удивился побольше. Он поглядел на дочь попристальней и спросил:
– Что это за притча?
Параша тоже поглядела на отца и ответила холодно:
– Так…
– Эка блажь-то на тебя находит! – сказал староста и покачал головой.
Параша вспыхнула и быстро вышла из избы.
Она стояла на дворе и, волнуясь, поглядывала вокруг. Утро было ясное, свежее, пронимал холодок; Параша стояла и глядела, точно на перепутье.
Прошел мимо ее отец и спросил, чего она тут стоит. Параша промолчала и вошла в избу.
– Ты не дури, – сказал староста увещательно и ушел.
Одна осталась Параша.
«Что делать мне? Что мне делать?» – твердила она, ходючи из угла в угол и тоскуя.
Ее томила тишина – улица была пуста, все уже ушли на работу. Ей казалось, что и солнце стоит, что и часы не проходят. Вдруг мелькнула ей мысль, что Петр ее ждет у реки, на берегу, под тою ракитой, где он раз ее встретил и воды ей зачерпнул, и долго с нею не прощался…
Параша прибежала на берег с пылающим лицом: ни души там не было. Глубокая, холодная река катилась с глухим шумом. Параша постояла, поглядела и воротилась домой.
В обед пришел отец. Он был утомлен и озабочен делами, хорошо обедал, после обеда уснул, после сна вздыхал и опять ушел. Опять Параша осталась одна. Она сидела и все тужила: «Как тяжело да трудно! – думала она. – Вот она любовь! Вот она кручина!»
Вечером отец ей приказывал, расспрашивал; она слушала его и отвечала ему, а в то же время она точно прислушивалась к своему сердцу, как ее сердце и занывало, и замирало, и сжималось. «Больно-то как!» – чувствовалось ей, непривычной к печали, и печаль ее удивляла и пугала: и сильна, и больна казалась, и неутолима, и привязчива.
Был уже поздний вечер. Староста сидел за столом, писал по столу мелом крестики и палочки, стирал и опять писал – все не выходило; опять стирал и думал.
Параша спросила, что он высчитывает; староста качнул головой: «Не мешай!»
Она опять замолчала, и тоска ее сильней взяла.
Счеты-таки вышли у старосты; он вздохнул и спрятал мелок.
– Когда наша барыня едет, не слыхали? – спросила его Параша.
Не стало ей больше терпенья.
– Да скоро, – ответил староста.
Он и головы не поднял отвечая.
– Ты думаешь… – начала Параша.
– Мне-то что думать?
Лучше бы ей всякий другой ответ, да не этот, и безучастный и неопределенный!
«А он? Так он не придет уж к нам? Зачем же я мучуся? На что?»
Сердце ее ныло от обиды, и взяла ее такая тоска по нем! Не знала она, куда б ей бежать, где тоску свою девать, невмоготу ей стало оставаться в душной избе, тяжело видеть безмятежного отца. Она вышла на улицу.
Небо светилось в ярких звездах; ночь прозрачна и холодна. Уже в окошечках потухали огоньки; все кругом темнело и утихало. Параша ходила взад и вперед по улице около своего двора.
Вдруг в тиши ей послышались чьи-то шаги, почудился чей-то голос: она остановилась. Нет, все безмолвно. Она опять стала ходить.
И опять ей шаги слышатся, явственно видит она кого-то высокого и статного в темной дали. Она испугалась столько же, сколько обрадовалась. Она пошла навстречу. Это шел Петр.
Сошлись близко они и остановились друг против друга. Он, видно, был обрадован встречей – она робела.
– Куда шла? – спросил он ее неровным голосом.
– Проститься хочу, – ответила ему Параша.
Он вдруг взял ее на руки и поднял, как малого ребенка, и крепко ее прижал к своей груди.
Недалеко в стороне лежала груда камней, он ее донес туда и посадил, и сел подле нее.
– Ах, скажи мне слово ласковое, – просит его Параша, – обними покрепче!
– Милая моя и вечная моя!
– Сколько я перемучилась! Уж сколько сокрушалася! – жаловалась Параша.
Он ласкал ее и нежно и страстно.
– А ты что думал? Что у тебя на сердце лежало? – допытывалась Параша.
– Я любил тебя, – сказал он.
Она хотела еще что-то спросить и не спросила. Приклонялась к нему и думала удивляючись: «За что мне так хочется благодарить его? За слово простое… за одно слово…» Ей было сладко и безмятежно подле него.
– Я точно по пустым полям носилась с вихрем холодным, – говорила она ему, – а вот теперь к тебе пристала… Ах, мне хорошо теперь!
И шли хорошие часы.
– Что же ты молчалив, желанный мой? Мне хочется послушать твоих речей – поговори! Все расскажи мне: ведь ты еще никогда не говорил со мной. Я все ждала: когда-то! Ты теперь поговори со мной!
Он склонил к ней на колени голову.
Она усмехнулась и подумала: любит! любит!
– Скажи ж мне, как ты меня любишь, крепко ли? И как ты печалился по мне? А отчего давно не признался мне? Отчего?
– Не знаю, – ответил он.
– А я, бывало, жду-жду!..
Хлопнула где-то дверь. Они прислушивались.
– Это, видно, отец ищет меня, – сказала Параша. – Ах, не хочется от тебя идти! Ах, не хочется!
– Не ходи от меня! – стал он просить и не пускал; она засмеялась.
– Отец ищет, – повторила ему.
– Что ж отец? Не ходи от меня!
Она веселее прежнего засмеялась и крепко его обняла.
– Вот какой ты привязчивый бываешь! Ну, прощай. Завтра я выйду к реке… рано-рано выйду!..
– Погоди еще! – просил Петр.
Она вырвалась из его рук и убежала.
Отец ее точно искал. Он встретил ее со строгостью должною и во взгляде и в голосе.
– Где ты пропадала по сю пору? – спросил.
– На улице была.
– Все небось зазнобчивые разговоры там приковали! А ты в другой раз поздно не выходи, – это тебе мой приказ! Что за полуночница такая!
Параша стояла у окна и слушала молча, не обертываясь к отцу. Счастливое такое лицо ее было и, забывшись, она улыбнулась сама себе.
Темнота редела, и громко запели петухи.
– Что ж не ложишься спать? – заговорил опять староста. – Уж третьи петухи поют.
Параша легла такая счастливая, веселая такая. Уснула она крепким и безмятежным сном.
Примітки
Подається за виданням: Марко Вовчок Твори в семи томах. – К.: Наукова думка, 1964 р., т. 2, с. 154 – 158.