11. Разговор с садовником

Марко Вовчок

На другой день Иван Саввич Лепеха с утренней зари прохаживался по переулку, где стоял домик с темной лавочкой. Чего не продавалось в этой лавочке! Курительный и нюхательный табак, смушевые шапки, красные пояса, бублики, деготь, колбаса, нитки, лопаты, мед – и не перечесть! Все это продавала женщина лет тридцати, такая свежая, здоровая и веселая, что любо было поглядеть. Время от времени показывался в лавочке ее муж и глядел на проходящих с какою-то лукавою усмешкою – эта усмешка словно говорила: а кто умнее-то, вы или я?

Лавочку содержала малимоновского садовника Якова кума, и он всегда ходил сюда то за табаком, то за тем, чтобы ему старую шапку починили, то поторговать другие шапки, то спросить, скоро ли будет свежий табак, – или просто Яков ни за чем придет и скажет, что совсем он и не собирался, а вот пришел кто его знает за какой радостью. И дня не проходило, чтобы Яков не побывал у кумы в лавочке.

Тут, прохаживаясь недалеко от лавочки, Иван Саввич поджидал Якова. У Ивана Саввича хотя глаза немножко и запали, а глядели и блестели живо и бодро; может, кое-какие мысли и жгли его голову – он часто снимал шапку и встряхивал волосами, – но холод ясного, солнечного дня отлично освежал.

Часа, может, два ждал Иван Саввич, пока Яков показался. Яков шел тихо, с трубкой в зубах; на голове у него высокая сивая шапка, на плечах накинута черная свита, руки запущены в карманы широких синих шаровар. Еще издали ясно обозначались длинные седые усы, большие черные брови и между бровями глубокая, угрюмая морщина.

Иван Саввич пошел ему навстречу.

– Здорово, Яков, – сказал Иван Саввич. – Яков, друг! Мне надо с тобой словцо перемолвить.

Яков снял шапку, остановился и слушал. Ни участья, ни любопытства не видно было на его лице. Он, должно быть, только из учтивости смотрел на Ивана Саввича своими мрачными глазами.

– Ты не выдашь меня, Яков?

– А как это выдают людей?

Иван Саввич рассказал ему все дело и просил его помощи.

– Я тебе, Яков, сам сослужу всякую службу!

– Спасибо вам за вашу доброту неподкупную.

– Помоги же, Яков, помоги, голубчик!

– В чем помогать?

– Не мешай доброму делу, Яков!

– Какому делу?

– Эх, Яков, не мучь, дружище! Я ведь все тебе толком рассказал, что ж ты еще спрашиваешь? Ты лишних людей удали, собак запри, дай мне знать, в какую пору лучше можно подобраться к панночкину окошку… Ты как думаешь, с вечера или на рассвете, или ночью?

– О чем это вы спрашиваете? Когда красть сподручней? Слыхал я, люди говорили, что лучше всего красть с вечера, а я не знаю – ничего на веку не крал.

– С вечера? Так мы с вечера проберемся через сад, под окошко…

– Какое окошко, спрашиваете? Известно, окошко крепкое, хорошее, с двойной рамой.

– Ах, вот было из головы вон, что рамы-то двойные! Спасибо, Яков, что надоумил.

– Панночка? Известно, все панночки опрометчивы и трусливы. Что оно такое панночка? Круть-верть! Ах-ох! Ни сообразить, ни рассудить. Что надо – забыла, чего не надо – вспомнила…

– Да, надо загодя уведомить панночку, уговориться… Ты скажи Химе – Хима ведь хорошая девушка?

– Девушка, как девушка, а хорошая ли, я почем знаю? Я на ней женат не был.

– Она не выдаст панночку? Ты переговори с ней, Яков…

– С кем переговорить?

– Да с Химою.

– О чем мне с Химой говорить?

– Ах, боже мой, Яков, сердце ты мое! Вышли Химу ко мне – как смеркнет, я ее буду ждать под вашим садом.

Яков курил трубку и молчал.

Иван Саввич повторил. Яков слушал, как птичье пенье.

– Где же мне увидеть Химу, Яков?

– Я не знаю, где ее увидеть. Кого надо видеть, того подстерегают.

– Хорошо, я подстерегу ее, а ты помоги. Яков, голубчик мой, помоги, пожалуйста! Собак-то запри!

Яков поклонился и пошел.

– Ну, прощай, Яков, дружище! Спасибо тебе, спасибо! – сказал ему вслед Иван Саввич.

Яков зашел к куме в лавочку.

– О чем это вы толковали с паничем Лепехою? – спросила кума.

– А табак у вас хороший? – спросил у нее Яков.

Кума больше не допытывалась и заверила, что табак у ней хороший.

Кума давно знала кумов нрав: коли сразу не ответил на вопрос, то и не жди ответа. Не жги так неукротимое желанье все знать – ни о чем не стоило бы и спрашивать старого хрена!

Но, ах, как это желанье жгло! Ведь кума, благодарить бога, не простофиля: в ту же минуту смекнула, что тут что-то кроется.

И у кумы, помимо ее воли, вырывается:

– Очень он что-то чудной сегодня!

– А кто это чудной сегодня? – спрашивает кум.

– Да панич Лепеха! Про него ведь говорим!

– А! Так чудной, говорите, панич Лепеха?

– Говорю, говорю… А вы, кум, и не заприметили?

– Я, точно, немножко заприметил и вот хотел вас спросить, чего он такой, – кума, думаю, знает, а хоть и не знает, так догадается… Ого-го! Кума догадливая…

Ну, скажите, пожалуйста, не аспид?

Примітки

Подається за виданням: Марко Вовчок Твори в семи томах. – К.: Наукова думка, 1964 р., т. 2, с. 397 – 399.