Начальная страница

МЫСЛЕННОЕ ДРЕВО

Мы делаем Украину – українською!

?

8. Настя отказывает Даниле

Марко Вовчок

Павла Андреевна пришла к Насте. Не входя в комнату, она остановилась у двери и, поглядела. Настя сидела у окна. Ее белые плечи сжались, подбородок лежал на ладоньке; пальчиками она прижала себе губки, а локотком оперлась на подоконник; глаза ее смотрели задумчиво на вечернее, осеннее небо. Заря горела красным светом, и тучи были с красным отблеском, и дождевые капли на повялой траве; на домах, на деревьях, на заборах, – всюду красный отблеск.

– О чем это задумалась, Настя? – спросила Павла Андреевна.

Настя вздрогнула и встала.

– Что же ты встаешь, Настя? Я вот к тебе пришла, хочу поговорить с тобою.

– О чем? – быстро спросила Настя.

Так спрашивают люди, когда в душе у них живет что-нибудь никому неведомое и им дорогое.

– О женихе, Настя.

Павла Андреевна улыбнулась, как могла веселей.

– Сядь же, Настя, сядь. Ну, сядь, я буду говорить.

Настя села.

– Надо тебе непременно пристроиться, Настя, – начала Павла Андреевна. – Ты сама знаешь… Не капризничай, мой дружок. Ты умная девушка. Данило Самойлович такой чудесный человек. Он говорил сегодня, и я… я говорила тоже, мой друг.

При имени Данила Самойловича Настя нахмурилась и ответила отрывисто:

– Нет! Нет! Нет!

– Как нет, Настя? Подумай!

– Нет!

– Отчего же ты не хочешь? А я знаю, отчего ты не хочешь! Тебе нравится Крашовка.

Настя стала алей алого цветка, смешалась и словно оробела.

– Но за Крашовкой тебе не бывать, Настя! Я скорей умру, чем ты за ним будешь! Какой-то бедняк, какой-то обманщик… какой-то…

– Не говорите таких слов! – вскрикнула Настя.

Смущенье ее прошло, и робости уж не было; слезы заблестели у ней на глазах, она встала и головку высоко подняла.

– Нет, я буду говорить! Кто ж мне запретит? Крашовка…

– Не говорите! – вымолвила Настя.

– Я для тебя же говорю, что Крашовка самый ужасный человек! Что…

Настя ушла из комнаты.

– Настя! Настя!

– Ах, боже мой, какая девушка! – сказала Павла Андреевна, прокликавши понапрасну с полчаса по всем комнатам.

– Да где же Настя? – спросила Павла Андреевна у Химы.

– Куда-то ушла, – отвечала Хима.

– Куда ж она ушла?

– Не знаю.

– Каково это тебе покажется, Эраст Антипович? – жаловалась ему Павла Андреевна. – Настя и слушать меня не стала, ушла! Каково это тебе покажется?

– Нехорошо, нехорошо, – отвечал Эраст Антипович. – Куда же она ушла?

– Каково это мне переносить? Каково мне переносить это, а?

– Однако куда же Настя ушла, Павла Андреевна?

Чьи-то шаги послышались. Это был Данило Самойлович.

– Где она? Где Настасья Михайловна? – было его первое слово. Глаза его перебегали быстро, тревожно и мрачно с лица Павлы Андреевны на лицо Эраста Антиповича.

– Она сейчас будет здесь, Данило Самойлович, сейчас. Садитесь, пожалуйста, – сказала Павла Андреевна.

– Она у Крашовки? Она там! – проговорил Данило Самойлович.

– Ах нет, нет, право, нет! – успокаивала его Павла Андреевна.

– Посылайте за нею! Она там! – сказал Копыта.

Эраст Антипович отошел было к сторонке, но тут придвинулся ближе и спросил:

– А почему вы, Данило Самойлович, думаете, что Настя у Крашовки?

– Я видел… я видел, как кто-то вбежал к ним в комнатку – это была она! Посылайте же за нею!

– Ах, боже мой! – вымолвила Павла Андреевна.

– А может, и не она вбежала в комнатку? – сказал Эраст Антипович.

– Она, она! Посылайте за ней! Она там!

Он так громко и гневно проговорил последние слова, что Павла Андреевна струсила, выбежала из комнаты со словами: «Сейчас, сейчас посылаю» – и послала Химу за Настей к Крашовке.

Данило Самойлович тем временем метался по комнате, как иногда мечутся звери в клетках. Эраст Антипович на него поглядывал, что-то сам про себя думал. Павла Андреевна смирнехонько уселась в уголку и, помолчавши, спросила:

– Что вы, Данило Самойлович, все устраивать начали? Дом отделывается?

Данило Самойлович, кажется, не слыхал; он бросался от окна к окну, выглядывал то в то, то в другое. Лицо у него и темнело и бледнело. Павла Андреевна не дождалась ответа и взглянула на мужа – он ей подал знак помолчать. Павла Андреевна была встревожена и послушалась. Настало молчанье.


Примітки

Подається за виданням: Марко Вовчок Твори в семи томах. – К.: Наукова думка, 1964 р., т. 2, с. 386 – 388.